— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — продекламировал Миша.
Устройство упало на пол, тут же превратилось в мешанину деталей под сапогом русского.
— Идёмте профессор!
Он как бы невзначай пихнул дверь плечом, замок затрещал, маленькое стекло напротив его глаз треснуло.
— Прошу!
Сапог со всего маху саданул чуть повыше защёлки. Дверь метнулась, словно её вынесло взрывной волной, остатки стекла посыпались на пол.
— Входите! Располагайтесь!
Миша с хозяйским видом вошёл в полутёмное помещение, разглядывая работающие механизмы. Не понимая, что это такое я таращился на шумящие электродвигатели, переплетения труб, шкафы аппаратуры управления. Под нашим домом тоже находилось, нечто подобное, правда, маленькое и тихое, с кучей задвижек и маленьким компьютером управления. Здесь я словно превратился в лилипута. Огромные помпы перекачивали, что-то, от чего стоял такой гам, буквально закладывающий уши. С десяток труб с одного края комнаты, изгибаясь, обходили центр помещения, чтобы скрыться в массивной стене напротив.
— Док, что здесь написано?
Я подошёл к одному из агрегатов, прочитал потёртую синюю табличку.
— Вспомогательный контур охлаждения, — промямлили губы русский перевод.
— Вспомогательный?
Семён не сводя глаз со второй двери в углу комнаты, потёр подборок.
— Плохо! Система охлаждения реактора многократно дублирована. Уничтожение одного узла ни чего не даст.
Он дотронулся рукой в перчатке до трубы, кивнул своим товарищам.
— Тёплая! Давай Миша, заминируй тут всё на всякий пожарный.
Я отступил в сторону, наблюдая, как выполняется приказ главного. Из сумки Михаила показалось нечто маленькое и несерьёзное. Русский что-то сделал, оно подмигнуло мне красным огоньком и тут же потухло.
— Идём!
Мы трое пошли к угловой двери, Миша лёг на трубы сунул чёрный предмет куда-то под них.
— Сюрприз вам детишки!
Он заржал, а я так и не понял, причём здесь дети и к тому же чьи. Нет, родиться в России — это одно, здесь — другое. Я как пятилетний ребёнок — только выучился говорить, но жизненного опыта — ни какого. Быть русским — это, прежде всего, мыслить на этом удивительном языке, помнить своих предков, любить родную землю.
Дверь за нами тихо хлопнула. Несколько мгновений мы стояли неподвижно, будто опасаясь спугнуть молчаливую невозмутимость очередного коридора. Казалось бы, навстречу должны ринуться орды телохранителей Санчеса, изрубить нас в капусту, но вместо этого: очередной ухоженный переход, трубы на стенах, разноцветные кабеля под ними.
— Миша, камера, Саша осмотрись, — шепот Семёна казался голосом потустороннего мира. Я невольно поёжился, хотя лицо взмокло. Русские действительно пришельцы из преисподней. Не той где варятся в закопчённых котлах нарушители закона божьего, а гости чуждой американской реальности, превратившей цветущую страну в пустыню. Я с восхищением глянул на Михаила, сворачивающего шею очередной камере. Чем не чёртушка: грязный, злой, но дьявольски смелый.