Брат Макол в ответ широко и приветливо улыбнулся — два передних зуба у него отсутствовали.
* * *
Еще какое-то время судьи по очереди безуспешно пытались сломить дух бунтаря не сломленный даже пытками, но колдун — прекрасный оратор, как рыба в воде чувствующий себя перед лицом толпы стал постепенно завладевать ее симпатиями.
Он распрямился и в свою очередь стал обвинять Братство в притеснениях простого люда, в чрезмерных поборах и наказаниях. Простолюдины стали встречать его слова взрывами рукоплесканий и одобрительным гулом.
— Опасен! — шепнул Дхак сидящему рядом священнику. — Это нам урок на будущее — не судить надо, а сжигать сразу!
Брат Макол до того находившийся в толпе прямо перед судилищем, внимательно поглядел вокруг и стал решительно протискиваться поближе к оцеплению.
Впрочем, опасения Дхака были напрасны — если бы он мог слышать разговоры в толпе, он понял бы, что вне зависимости от того справедливы обвинения против колдуна или нет, народ собрался на площадь посмотреть на казнь, и намерен был увидеть ее, во что бы то ни стало.
Сожгут зловредного колдуна — будут радоваться, и возносить молитвы. Казнят невиновного — будут сожалеть и возведут в ранг мученика, и соберут на память по щепотке пепла.
События стали принимать непредвиденный оборот.
И тут снова поднялся Айслин.
Словно печатая слова, он, один за другим стал разрушать обвинения суда, добавляя подробности, которые заставили собравшихся приумолкнуть, а Вокиала удивленно поднять голову. Он теперь с нескрываемым интересом наблюдал за раскрасневшимся от волнения юношей.
Колдун чуть сузил близко посаженные глаза, вглядываясь, и вдруг что-то замеченное им заставило его дернуться в изумлении — Айслин устремил глаза в пространство, и в фокусе его взора находилось нечто, находящееся на расстоянии вытянутой руки перед его лицом — нечто невидимое никому кроме него.
Вокиал заворожено глядел на это чудо — такое он видел лишь однажды, когда он сподобился беседовать с Берегилем.
* * *
… Дхак задумался и, наконец, выдавил из себя:
— Приговор будет вынесен завтра.
Затем он резко повернулся и ушёл, глядя прямо перед собой.
Стражники увели преступника. Поражённые судьи встали вполголоса переговариваясь между собой. Глашатай по привычке чуть было не прокричал одну из фраз услышанную им, но вовремя осекся и в растерянности стал кусать ноготь на пальце. Постояв немного в одиночестве на помосте, он вгляделся в лица простолюдинов находящихся ближе всего и стал пятиться, шаг за шагом отступая назад.
Минитрит, поднимаясь, молча качала головой.