— Этого хватит на дорогу до Дальнего Востока, — заметила Таня, разворачивая пакеты и укладывая на тарелки колбасу, сыр, икру…
Вертевшемуся возле стола Игорьку протянули шоколадку. Елизавета Дмитриевна поспешно предупредила Володю:
— Не давай ему! После сладкого он ничего не станет есть.
Но мальчик ловко выхватил шоколадку и проворно скатился с крылечка.
Антон стоял в дверях, привалившись спиной к косяку, задумчиво глядел в сад, где в тучной листве проворными челноками сновали птички в нарядном оперенье и без устали ткали узоры своих песен; изредка он переводил взгляд на Таню; она хлопотала возле стола, двигалась по комнате бесшумно, как будто не касаясь пола; на кофточке, на обнаженных выше локтя руках, на шее и волосах дрожали золотистые пятна солнечного света; и когда она поворачивалась, то лучи эти перемещались, точно ласково гладили ее; она казалась Антону недоступно красивой.
— Что же вы такой мрачный, Антон?
— Да, выясни-ка, Таня, это весьма существенный вопрос, — подхватил Володя.
— А может быть, вы кушать хотите? — засмеялась Таня и успокоила: — Сейчас придет Алексей Кузьмич, сядем завтракать.
Антон принужденно улыбнулся.
— Что вы, да я совсем и не хочу… — Внимательно взглянул на нее и подумал: «И откуда Володька взял, что она выходит замуж, по ней этого совсем не видно…».
Антон спустился на дорожку. Багряно пламенели цветы, вкрапленные в зелень листвы, ветер тихо протекал сквозь ветви, колыхал кроны лип, и все кругом умиротворенно шептало, шелестело. И переживания свои ему показались ничтожными перед этими могущественными первозданными силами жизни.
Прохаживаясь от крыльца до калитки, он незаметно для себя, сначала тихо, затем все громче, увлеченнее принялся подсвистывать птицам, потом, скинув с плеч пиджак и повесив его на сучок, начал гоняться с Игорьком по саду, и, когда он, запыхавшийся, влетел на веранду, Володя, смерив его удивленным взглядом, тихонечко свистнул и многозначительно произнес:
— Можно подумать, что тебе сейчас объяснились в любви, так ты сияешь… — При этом он выразительно взглянул на Таню; та смущенно заторопилась, взяла с подоконника ножницы:
— Пойду срежу цветов для стола…
Пригибаясь и шумно раздвигая ветви, на дорожке показался Дмитрий Степанович в жилетке, застегнутой на одну нижнюю пуговицу, в руках — садовые ножницы и очки; благодушно щурясь на солнце, проговорил:
— Добро пожаловать, молодые люди! Зря время теряете — отправляйтесь купаться, покуда холодная и чистая вода.
— Правда, Володя, идем-ка к Алексею Кузьмичу, — подхватил Антон с внезапным желанием скорее уйти отсюда, от взглядов Тани.