– Ты знаешь, что я уже взрослая?..
Его рука – на ее груди, тела их совсем близко. В глазах у нее – безмерный покой.
– Это случилось там, в приюте… Теперь я могу быть твоей женой.
Педро глядит на нее испуганно:
– Ведь ты же больна…
– Обними меня перед тем, как я умру…
– Ты не умрешь!.
– Если обнимешь, не умру.
Тела их сливаются. Педро пронизывает порыв, пугающий его самого. Он боится причинить Доре боль, но она вроде бы не чувствует ее.
– Теперь ты моя, – говорит он прерывистым голосом.
Ее пылающее от жара лицо становится счастливым. Безмятежный покой уступает место радости. Педро осторожно отстраняется.
– Как хорошо, – шепчет Дора. – Я – твоя жена.
Педро целует ее, и прежнее выражение кроткого спокойствия появляется на лице Доры. Она смотрит на него с любовью.
– Теперь я буду спать… – слышит он.
Педро лежит рядом, сжимает ее горячую руку. Это его жена.
Мир и покой нисходят на новобрачных. Любовь всегда сладостна и добра, даже если смерть – совсем рядом. Тела их неподвижны, но в детских сердцах нет больше страха. Только покой – покой баиянской ночи.
На рассвете Педро дотрагивается до лба Доры. Он – ледяной. Сердце ее не бьется. Крик его раскатывается по всему пакгаузу, и разбуженные им «генералы» вскакивают. Большой Жоан глядит на Дору широко открытыми глазами, потом поворачивается к Педро:
– Ты не должен был…
– Она сама позвала меня, – отвечает тот и торопливо выходит из пакгауза, чтобы не разрыдаться при всех.
Профессор стоит над телом Доры, не решаясь дотронуться до него. Одно он понимает ясно: здесь ему больше оставаться незачем, теперешняя его жизнь в шайке кончена. Леденчик и падре Жозе Педро входят в пакгауз. Священник берет руку Доры, потом прикасается к ее лбу:
– Умерла.
Он начинает читать молитву, и почти все повторяют за ним:
– «Отче наш, сущий на небесах…»
Педро вспоминает, как молились хором в колонии. Плечи его начинают трястись, он затыкает уши. Поворачивается, смотрит на мертвую Дору – Леденчик вложил ей в пальцы лиловый цветок – и плачет навзрыд.
Пришли матушка Анинья и Богумил. Педро молча сидит в стороне. Жрица говорит:
– Как тень исчезла она с этого света, а на том станет святой. Зумби, король Палмареса[17], стал святым, и мы устраиваем кандомбле в его честь. Роза Палмейрао тоже стала святой… Те, кто не знал страха при жизни, становятся нашими святыми.
– Как тень исчезла… – повторяет Большой Жоан.
Как тень возникла она, как тень исчезла. Никто не может понять и объяснить это – никто, даже Педро, который был ее мужем, даже Профессор, который любил ее.
– Господь принял ее душу, – говорит падре. – Она была безгрешна, она не знала, что такое грех…