— Слышала? Ты уже слышала?
— Да.
По газону пробежала белка. Она остановилась, подобрала желудь, очистила его ото льда и стала грызть, косясь на окошко коричневым глазом.
— Жена… А теперь сын… Убийцы… Убийцы… Отец и сын, оба убийцы… Почему? За что?
— Я должна встретиться с ним.
— Зачем?
— Немедленно.
— Ты с ума сошла!.. Ненормальная!
— Я пойду к нему.
— Ты не веришь! Ты просто не веришь этому!
— Я понимаю его.
— И понимать нечего. Все очень просто.
— Я понимала Лэрри… Любила его… Гай понимал Лэрри… Души в нем не чаял… Ты никогда не любил ни того, ни другого. Вдруг тебе стал дорог твой сын… Поздно же спохватился, Сэм… Да, я понимаю доктора Монфорда. И я пойду к нему, потому что он страдал не меньше нас. — И она отвернулась. Сэм, пошатываясь, стоял над портретом предка. Губы его шевелились. Он попытался что-то сказать, но не мог. Она сказала, теперь уже мягко: — Сэм, сядь, Сэм… Выпей.
Он не двинулся с места. Она прошла мимо него, вышла в коридор, взяла из гардероба пальто и накинула его на плечи. Направилась к двери, оглянулась и добавила:
— Сэм… Как бы там ни было, он — хороший человек, Сэм… Как бы там ни было, он любил Лэрри не меньше нас.
Сэм в сердцах плюнул.
Пронзительно закричал Питер.
— Да заткнись ты! — заорал на него Сэм.
Послышался голос миссис О’Хара:
— Вам пюре, мистер Макфай?
— Замолчите, замолчите!
Мар вышла и закрыла за собой дверь.
В шести милях к западу от Атланты, на одном из холмов города Чиддестера, стоит большой кирпичный дом в колониальном стиле, построенный исключительно трудом рабов в 1836 году и названный Диким Поместьем. Широкую веранду подпирают четыре белые колонны, а по обеим сторонам прямоугольного строения торчат громадные трубы. В этом доме в необъятной комнате с высокими потолками в 1923 году у мистера и миссис Уинстон Слоан родился второй ребенок. Девочка появилась на свет неожиданно, когда доктор только поднимался по винтовой лестнице, и считалась «красавицей» с момента своего первого крика до того времени, восемнадцать лет спустя, когда ее фотография вместе с фотографиями пяти других местных девушек появилась в газетах Атланты, которые писали о выступлении дебютанток сезона в отеле «Генри Грейди».
Все в Чиддестере в один голос говорили, что Маргрет Слоан непременно «сделает хорошую партию». Ее мать тоже была уверена в этом и тратила все свое время и энергию на то, чтобы сделать хоть немного привлекательной свою старшую дочь, Элизабет Сью, с выступающими вперед верхними зубами и сутулой спиной, хотя она всегда и заявляла, что Элизабет была бы даже красивее Маргрет, если бы она только попробовала ходить прямо и если бы им удалось найти приличного зубного врача. Ей посоветовали послать старшую дочь в школу пластической гимнастики, но она отказалась, а вместо этого заставляла ее часами ходить вокруг дома, положив на голову стопку книг. Отказалась мать и от знаменитого стоматолога из Нью-Йорка, утверждая что в Нью-Йорке едва ли есть что-нибудь, чего нельзя найти на месте, в Чиддестере, или, во всяком случае, в Атланте.