— Вкусно? — с улыбкой поинтересовалась мама.
— Очень.
Я не замедлил с ответом и лишь после этого почувствовал подвох. Оглядел тарелку ещё раз. Мясо, овощи, зелень. С подозрением уточнил:
— Рейлы?
— Да! Как ты и сказал, я теперь стараюсь брать всё с энергией неба. Здесь выращивают даже такое зерно и зелень.
— Ну, — я проглотил ещё ложку похлёбки. — Вкусно. Хоть они и страшные. И как дела с возвышением?
— Не знаю, сын, — мама виновато пожала плечами и поспешила оправдаться, словно маленькая. — Я стараюсь на ночь потратить всю энергию из средоточия. Честно.
— Но это не твоё. Помню, — я хмыкнул, нашел глазами сестру. — Лейла, а как твои дела?
— А у меня всё отлично! Я уже даже могу впитывать силу Неба!
— Кхе! — я с трудом справился с глотком похлёбки. — Это ты как узнала?
— Мы в мастерской играли, пока песок просеивали! У меня здорово получается видеть все эти лучи!
— Ага, а какого они цвета?
— Жёлтые и ещё, они тёплые!
— А кто-нибудь из твоих приятелей видит их? Не хвалились?
— Да все! Есть мальчик, который видит картинки даже получше моих!
— Ага, — снова глубокомысленно произнёс я и задумался.
Если это детская игра, то напридумывать можно много. Я не против таких игр, сам занимался рисованием картин в облаках. Но воображаемое и настоящее поглощение энергии Неба нужно всё-таки разделять. Да и не слышал я, чтобы в Первом поясе начинали возвышение раньше десяти лет, а ей ещё нет и девяти. Впрочем, всё равно я хотел заглянуть к мудрецу, придётся лишь оплатить два вопроса. А то, что на таких советах нельзя экономить, я понял ещё в прошлый раз. И эти недели на спине Черепахи изрядно поправили состояние моего тела, окончательно утвердив меня в своих предположениях.
— Ты молодец, — погладил по голове сестру. — Я тоже любил рисовать разноцветных зверей в облаках.
— Ага, я помню.
Лейла уткнулась в тарелку, оставив меня в задумчивости. Не помню, чтобы рассказывал ей о таком. Дире,Тукто — было такое. Ну да и неважно, содержимое тарелки гораздо важней. Это не раз в день жевать сухое мясо и каменный сыр, даже жаль, что у меня ещё много дел и нельзя целый день сидеть и есть. Да и не влезет столько в меня.
— Мам, а как у Лейлы успехи в ученичестве?
Мама тепло улыбнулась:
— Хвалят, говорят старается.
— Ух ты! — я обнял сестренку и лукаво поинтересовался. — А где тогда новые фигурки зверей?
— В мастерской.
— Эх ты! Никакого подарка мне не припасла, — вздохнув, погрозил ей пальцем. — А вот брат...
На свет появилось самое маленькое из доставшихся мне пёрышек. Не больше мизинца, меняющее цвет от ярко-алого у стержня до темно-красного у краёв. Да, даже оно было слишком дорого для игрушки. Но я решил, что если его и увидит кто из приятелей или старших подмастерий, то не сумеет опознать. Уж очень далеки стеклодувы от ватажного промысла.