— Ты что-то чересчур им увлёкся, — я подначил парня. — Пока отец не видит?
— Эк ты меня, — крякнул приятель. — Но ничего ты не понимаешь в вольной жизни. Ты ж вольник! Сколько лет ещё будешь воду пить?
— Зато вижу, — я ушёл от ответа, да и шутки об этом изрядно надоели, как и о моем ронделе, — что ты теперь совсем избегаешь тренировок.
— А смысл? Ты уже слишком хорош для меня. Я проигрываю, даже когда ты поддаёшься. Хотя никогда не видал, чтоб умели поддаваться так основательно. Обычно видно, что сдерживаются. А с тобой всё не так, — Гунир покрутил шеей. — Ты в драке рвёшься изо всех сил! Любой другой и не поверил бы, что ты третья звезда.
— А вот ты не стараешься, — я снова ушёл от неприятной стороны разговора. — Я не вижу, чтобы ты рвался к победе. Если уж тебе не дано Небом большое Средоточие, то нужно брать другим. Стань мастером меча, к примеру.
— Легче сказать, чем сделать. Уж ты-то должен это понимать, — с досадой огрызнулся ватажник.
— Не спорю, но не ты ли мне рассказывал про боевого дядю, что загрыз кого-то там? Если бы он оказался хоть чуть слабее, всего на волос, то вряд ли бы выжил.
— Я понял, приятель, — сморщился Гунир, замахав на меня руками. — Хватит прогрызать мне плешь. Боюсь представить, что случится, когда я сведу тебя с отцом. Нужно будет сразу ему сказать, чтобы он в разные отряды нас поставил.
Я лишь усмехнулся на эту попытку в очередной раз подтолкнуть меня в ватагу. Временами он и Зимиона втягивает в такой разговор, расхваливая жизнь ватажника. Хотя земляк никогда и не был против отряда. Гуниру с таким жаром тренироваться бы, как языком чесать. Но чего нет, того нет. Бывало, он даже от утренних медитаций пытался отделаться. Но здесь уже я строго следил. Мне кажется, что однообразие нашей суеты с лианами сильнее всего угнетает именно его. И он с радостью ждал, когда же мы двинемся дальше. Сейчас вот закупимся алхимией и завтра попробуем заработать добычей и охотой.
Мы дружно поприветствовали охранника у входа, а затем Гунир толкнул дверь. Над головами зазвенел колокольчик. Знакомый приём. И хотя эта лавка больше виденных мной раньше, но основное в ней почти неизменно. Помещение ярко освещено светочами, а все стены в полках. На них альбарелло и фиалы нескольких размеров. В огромных стеклянных сосудах находятся образцы трав. Прилавок стоит почти у входа, за ним улыбчивый мужчина, что глядит с такой радостью, будто только нас и ожидал с самого утра.
— Слушаю вас, вольные послушники нашего Ордена, — он сложил руки в обычном приветствии.
— Нам три малых набора для леса, — Гунир не ответил на вежливость, сразу приступив к делу. — К ним дополнительно три зелья Заживления.