– Эй! Товарищ кочегар!
Он медленно повернул голову, сонно моргнул и сообщил:
– Меня зовут Олег.
– А меня Виктор. Скажи-ка, Олег, как называется твоя книжка?
–”Бытие и время”.
– То, что нужно. Будь другом, прочитай что-нибудь наугад.
Он пожал плечами, полистал и внятно прочел:
–”Человек блуждает. Человек не просто вступает на путь блужданий. Он всегда находится на пути блужданий. Путь блужданий, которым идет человек, нельзя представить себе как нечто, что просто сопровождает его, наподобие ямы, в которую он иногда попадает. Путь блуждания принадлежит к внутренней структуре, в которую вовлечен исторический человек”[12].
– Не поспоришь, – согласился я. – А делать-то что?
Олег перелистнул еще несколько страниц и зачитал:
–”Присутствие себе самому онтически всего ближе, онтологически всего дальше, но доонтологически все же не чуждо”.
– М-да.
– Традиция гадательных практик требует довольствоваться первым полученным ответом, – заметил Олег. – Повторное вопрошание свидетельствует об отсутствии доверия и приводит к сокрытию смыслов.
– И что все это значит?
– Трудно сказать, не зная вопроса, который Вы задавали. Но если в первом ответе содержалось указание на блуждание как сущностный элемент исторического человека, думаю, это знак того, что Вам следует продолжать блуждать. Иными словами, это указание на примат действия перед бездействием.
У Олега были ярко-голубые глаза и сероватое лицо ангела с кладбищенского монумента.
– Элохим? – спросил я.
– Ну, в рамках такой терминологической парадигмы можно сказать, что все мы являемся сынами Божиими…
– Ладно, понял. Просто не похож ты на истопника, Олег.
– А Вы не очень-то похожи на милиционера.
– А на стойкого оловянного солдатика?
Трубку взяли после первого гудка.
– Вас слушают, – констатировал женский голос, безжалостный и холодный, как регистратура в поликлинике.
– Мне нужно поговорить с товарищем…эээ…Кардиналом.
– Назовите себя.
– Адамов.
В динамике что-то скрипуче запищало, на мгновение вдруг ворвался отдающийся эхом многоголосый шум, обрывки механических объявлений, тяжкий выдох локомотива – и из наступившей секунду спустя бархатной тишины послышалось:
– Доброго утра, Виктор Геннадьевич. Признаться, уже не надеялся. Чем обязан?
Я был совершенно уверен, что Кардинал прекрасно понимает, чем он обязан моему звонку и в какой ситуации я сейчас нахожусь.
– Здравствуйте. Предлагаю встретиться. Если у Вас еще сохранился интерес к обмену информацией.
Кардинал вздохнул.
– Лучше поздно, чем никогда. Я, конечно, ждал, что Вы позвоните пораньше. Например, сразу же, как повстречали Ильинского и его спутницу, как мы и договорились. Но видно, такая уж у меня судьба: верить человеческой порядочности и постоянно обманываться. Что ж, называйте адрес.