Пространство рождается,
Бесконечность времен.
И вновь возвращается
В крупицу песка.
Это было одно из его любимых стихотворений. Он шагал, а девочка рассматривала его выпуклые глаза, острые уши, толстые губы и мощные челюсти. Она рассматривала каждую бородавку, каждую впадину, каждую склизкую шишку на его огромной плоской морде, и в глазах ребенка светилось ощущение чуда. Она вытянула палец и сунула его в ноздрю кошмару – посмотреть, что будет. Глерк чихнул. Девочка рассмеялась.
– Глерк, – сказала девочка, хотя, возможно, на самом деле просто икнула или срыгнула воздух. Но это было не важно. Она произнесла его имя. По-настоящему произнесла. Сердце чуть не вырвалось у него из груди.
Сян не стала ему пенять «вот видишь, а я говорила». Ну, разве что пару раз – не смогла удержаться.
* * *
ВЕСЬ ПЕРВЫЙ ГОД Сян и Глерк внимательно следили за девочкой, стараясь не пропустить признаков выброса магии. Оба видели (и чувствовали, когда брали ребенка на руки), что под кожей у Луны перекатываются целые океаны магии, однако сила никак себя не проявляла и таилась внутри детского тельца, словно могучая неодолимая волна.
По ночам колыбельку девочки наполнял льющийся из окна лунный и звездный свет. Сян завешивала окно толстыми занавесками, но они неизменно оказывались открыты, а девочка, не просыпаясь, пила лунный свет.
– Ох уж эта луна, – говорила себе Сян. – Чего она только не выкинет.
И все же в сердце у Сян жила тревога. А магия все прибывала.
На второй год магия, наполнявшая девочку, стала чуть ли не вдвое плотнее и сильнее. Глерк это чувствовал. И Сян чувствовала. Но магия так и оставалась заперта внутри.
«С волшебными детьми жди беды», – пытался внушить себе Глерк изо дня в день. Правда, в основном он был занят тем, что качал Луну. Или пел Луне. Или нашептывал ей, спящей, на ушко стихи. Вскоре к исходящему от девочки звону магии все привыкли. Она была энергичным ребенком. Любопытным. Непоседливым. Одного этого уже хватало, чтобы занять ее опекунов с головой.
А луна каждую ночь наполняла колыбель своим светом. Но Сян решила не волноваться по этому поводу.
На третий год магия Луны снова удвоилась. Сян и Глерк едва обратили на это внимание. Очень уж они были заняты девочкой, которая всюду совала свой нос, лезла куда не надо, рисовала в книгах, бросалась яйцами в коз и однажды прыгнула с забора, рассчитывая взлететь, но вместо этого заработала две ссадины на коленках и отколола кусочек зуба. Девочка лазала по деревьям, пыталась ловить птиц и порой разыгрывала Фириана, так что тот даже плакал.