Сестра Игнация наклонила голову набок и испытующе поглядела на Антейна.
– Милый, милый мой мальчик, честно говоря, я была чрезвычайно удивлена, когда узнала, что ты вступил в Совет. Признаюсь, я пришла к выводу, что это было не твое решение, а желание твоей… милой мамы.
При этих словах она чуть скривила губы, словно во рту у нее стало кисло.
Она была права. Права целиком и полностью. Антейн вовсе не собирался становиться старейшиной. Он хотел стать столяром. Он говорил об этом матери – часто и подолгу, – но она не желала слушать.
– Работа с деревом, – продолжала сестра Игнация, не замечая удивления, проступившего на лице Антейна, который решил, что она может читать мысли. – Я полагала, ты пожелаешь работать с деревом. У тебя всегда была к этому склонность.
– Вы…
Она улыбнулась, прикрыв глаза.
– Да, юноша, я тоже кое-что знаю. – Она расширила ноздри и подмигнула. – Ты бы удивился, если бы знал, сколько мне известно.
Рук неуклюже внес чай и печенье и тут же пролил чай на колени брату. За чаем последовало печенье. Сестра Игнация бросила на него взгляд, который резал не хуже ножа, и Рук в страхе выскочил вон, словно боясь истечь кровью.
– Что ж, – сказала сестра Игнация, отпивая чаю и не переставая улыбаться, – чем я могу тебе помочь?
– Ну, – сказал Антейн с набитым печеньем ртом. – Я просто хотел вас навестить. Я вас давно не видел. Ну, понимаете, хотел посмотреть, как тут и что. Как вы.
Дитя на земле.
Кричащая женщина.
О боги, а если дикие звери добрались до младенца первыми? Что тогда?
О звезды, почему это происходит снова и снова? Почему никто не прервет эту цепь?
Сестра Игнация улыбнулась.
– Врунишка, – сказала она, и Антейн опустил голову. Сестра Игнация ласково похлопала его по колену. – Не смущайся, малыш, – сказала она. – Ты не единственный, кому хочется посмотреть на нашу львицу в клетке и всласть побояться. Я уже собираюсь брать деньги за вход.
– Нет, – запротестовал Антейн, – нет, я…
Она жестом прервала его:
– Не стоит. Я все понимаю. Это редкая пташка. И загадка не из легких. И источник печали.
Сестра Игнация негромко вздохнула, и уголки ее рта дрогнули, как кончик змеиного языка. Антейн свел брови.
– А ее можно вылечить? – спросил он.
Сестра Игнация рассмеялась.
– Ах, Антейн, милый мой мальчик! От печали лекарства не существует.
Ее губы растянулись в широкую улыбку, словно сказанное было для нее самой лучшей новостью.
– Нет, правда, – гнул свое Антейн. – Не может же она печалиться вечно. Детей теряют многие. Но никто так долго не горюет.
Сестра Игнация сжала губы.
– Нет. Никто. Но безумие сделало ее горе сильнее. Или, быть может, безумие есть следствие горя. Или нет. Так или иначе, ее интересно изучать. Я всячески одобряю присутствие этой женщины в нашей дорогой Башне. Из наблюдения за ее разумом мы извлекаем ценную информацию, которую сумеем употребить с толком. Знание – ценнейшая вещь в мире.