Она здесь, говорили карты.
Она здесь.
Она здесь.
Она здесь.
Но что это значило?
– Кто – она? – вырвалось у Антейна. Зачем он вообще заговорил с узницей? «С сумасшедшими не спорят, – вспомнил он. – Это бесполезно».
Бумажные птицы у него над головой зашуршали.
«Это сквозняк», – сказал себе Антейн.
– Мое дитя, которое вы отобрали. Моя дочь! – Узница рассмеялась сухим горлом. – Она жива. Твой дядя думает, что она умерла. Но он ошибается.
– Почему вы решили, что он так думает? Никто же не знает, что ведьма делает с детьми.
Антейн снова вздрогнул. Слева послышалось негромкое потрескивание и шорох, словно кто-то распахнул бумажные крылья. Антейн обернулся, но птицы сидели неподвижно. Справа послышался тот же звук. Антейн обернулся, но опять ничего не заметил.
– Я знаю только это, – сказала мать и тяжело поднялась, пошатываясь. Бумажные птицы поднялись над полом и закрутились.
«Это сквозняк», – сказал себе Антейн.
– Я знаю, где она.
«Мне это снится».
– Я знаю, что вы с ней сделали.
«У меня что-то ползет по шее. Не может быть! Это колибри. И… ай!»
Бумажный ворон вихрем пронесся по комнате. Край его крыла рассек щеку Антейна. Хлынула кровь.
Антейн был так потрясен, что не смог даже вскрикнуть.
– Но это не важно. Потому что грядет возмездие. Грядет. Грядет. И скоро оно явится сюда.
Узница снова закрыла глаза и осталась стоять покачиваясь. Было совершенно очевидно, что она безумна. Безумие окутывало ее словно облако, и Антейн понял, что заразится им сам, если сейчас же не покинет камеру. Он заколотил в дверь, но не услышал звука ударов.
– ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! – закричал он сестрам, но голос его таял, не успев родиться, а слова тяжело падали наземь у его ног. Неужели он тоже обезумел? Можно ли заразиться безумием?
Бумажные птицы зашевелились, зашуршали, стали сбиваться в стаю. Стая поднялась в воздух бумажной волной.
– НЕ НАДО! – закричал Антейн, когда бумажная ласточка бросилась ему в глаза, а двое бумажных лебедей принялись щипать за ноги. Он отбивался ногами и руками, но птицы прибывали.
– Кажется, ты неплохой человек, – сказала мать. – Вот тебе мой совет: найди себе другое занятие.
С этими словами она поплелась обратно в кровать.
Антейн вновь забарабанил в дверь. И вновь не услышал ни звука.
Птицы пронзительно верещали, клекотали, издавали хриплые крики. Они затачивали кромки бумажных крыльев, как точильщик точит нож. Они сбивались в огромные стаи, которые разбухали, сжимались и опять разбухали. Готовясь к атаке, стаи откатились чуть назад. Антейн закрыл лицо руками.
И птицы бросились на него.