Проснувшись, Луна почувствовала себя как-то непривычно. Она не знала, в чем дело. Она долго не вставала и лежала, слушая пение птиц. Она не понимала ни единого слова их песен. Девочка покачала головой. А почему, спрашивается, она должна что-то понимать? Это всего лишь птицы. Она закрыла лицо руками и снова стала слушать.
– Птицы не умеют говорить, – сказала она вслух. И это была правда. Почему же ей казалось, что на самом деле все не так? На подоконник сел ярко раскрашенный зимородок и запел так красиво, что у Луны чуть не разорвалось сердце. Нет, не разорвалось, а лишь надорвалось, хоть она ничего и не понимала. Она провела руками по глазам и поняла, что плачет, хотя понятия не имела почему.
– Глупая, – сказала она и заметила, что голос ее немного дрожит. – Глупая Луна.
Глупая, глупая девчонка. Все так говорили.
Она огляделась. В ногах у нее спал Фириан. Это было дело обычное. Он очень любил спать в кровати у Луны, хотя бабушка ему это строго-настрого запрещала. Почему – Луна не знала.
То есть она думала, что не знает. Но глубоко внутри, в глубине души ей казалось, что когда-то она знала. Но когда – не могла вспомнить.
Бабушка спала в кровати у противоположной стены. Бабушкин болотный кошмар разлегся на полу и громко храпел.
«Как странно», – подумала Луна. Она не помнила, чтобы Глерк хоть когда-нибудь спал на полу. И вообще в доме. Чтобы отдохнуть, он погружался в болото. Луна покачала головой. Подтянула к уху одно плечо, другое. Мир сидел как-то неловко, давил, словно плащ, который вдруг стал мал. И вдобавок у Луны ужасно болела голова. Болела где-то изнутри. Девочка несколько раз шлепнула себя по лбу основанием ладони, но это не помогло.
Луна выскользнула из кровати и из ночной рубашки и натянула платье с пришитыми по всему подолу карманами – их пришила бабушка, потому что Луна так попросила. В один из карманов девочка осторожно, стараясь не разбудить, уложила спящего Фириана. Кровать Луны была прикреплена к пропущенным сквозь блок веревкам, которые крепились под потолком, на день кровать подтягивали наверх, чтобы в домишке было посвободнее, – но девочка была еще слишком мала и сама убрать кровать под потолок не могла. Поэтому Луна оставила все как есть и вышла за дверь.
Стояло раннее утро. Даже солнце не успело еще вый ти из-за горного кряжа. От горы веяло прохладой, влагой и жизнью. Из трех вулканических кратеров поднимались ленивые ленточки дыма и, свиваясь, уходили в небо. Луна медленно пошла по краю болота. Ее босые ноги утопали в зарослях мха, оставляя после себя следы. Но там, где она ступала, не выросло ни одного цветка.