. В первый раз с начала ликвидации Ефима Славского увидели улыбающимся.
После этого работа стала продвигаться быстро: закрыв, наконец, смертоносную пасть реактора, бригады Средмаша установили систему вентиляции для стабилизации атмосферы внутри саркофага и вывели сеть датчиков температуры и радиации в только что дезактивированную комнату неподалеку, заполненную вычислительной техникой. До сих пор не удавалось найти никаких следов 180 т урана, исчезнувших из активной зоны реактора, и академик Легасов и другие ученые не исключали возможности новой цепной реакции[1289]. Поэтому внутри нового сооружения установили спринклерную систему, она должна была разбрызгивать раствор карбида бора и покрывать все пленкой, подавляя любую критичность, если та начнет появляться. Наконец, окна и крышу машинного зала 4-го энергоблока заложили стальными плитами, а западный край зала реактора подперли десятью стальными контрфорсами высотой 45 м[1290].
Когда Славский 13 ноября приехал еще раз осмотреть проект «Укрытие», саркофаг был почти готов – ужасное здание, состоящее из черных углов, зловещее, как средневековая фантазия о тюрьме для самого Сатаны. Это было выдающееся достижение, триумф техники над ужасающими условиями и новая вершина советской гигантомании: инженеры хвастались, что сооружение содержит 440 000 кубометров бетона, 600 000 кубометров гравия и 7700 т металла[1291]. Каждый день на его строительства уходило более 1 млн рублей – 1,5 млн долларов[1292]. Говорят, когда Славский смотрел на этот свой шедевр, бруталистский собор из бетона и стали, на глазах старика выступили слезы[1293].
Саркофаг стал последним достижением правителя огромной империи Средмаша[1294]. Неделю спустя предсовмина Рыжков вызвал Славского в свой кабинет в Кремле и потребовал написать заявление об увольнении. Ученый, как обычно, синим карандашом написал: «Я стал глух на левое ухо, прошу освободить». Этот свирепый прощальный укус выдавал чувства человека, который считал, что столько еще может дать. Славскому было 88 лет, через шесть месяцев должны были отмечать 30-летие его пребывания на посту главы Средмаша. Когда новость о его уходе дошла до Министерства среднего машиностроения на Большой Ордынке, сотрудники плакали.
Акт официальной приемки саркофага был окончательно подписан 30 ноября 1986 года, всего через семь месяцев и четыре дня после первых взрывов на реакторе № 4. А 3 декабря Лев Бочаров завершил свою вахту в Особой зоне. На Украину пришла зима, и первый снег вскоре должен был лечь на саркофаг. Бочаров приехал на вокзал в Киеве, надев тельняшку и теплую куртку, какие выдавали войскам в Афганистане. С несколькими коллегами Бочаров сел на ночной поезд в Москву, держа большой картонный ящик с бутылками водки. Они все выпили по дороге домой.