– Ну не знаю.
Алекс не собирался всерьез отвечать на этот вопрос, но, кажется, гость ждал ответа.
Ну что же.
Перед ним не хотелось ударить в грязь лицом.
– Потому что я единственный из «кремлевских детей» не поддерживал отца?
– Интересно. Продолжайте.
– Потому что я единственный из них из всех не мажор и не гоняю на «ламборгини» по Лондону? Или Москве?
– У вас, похоже, все хорошо с самомнением, это забавно.
– Потому что я сидел на коленях у [Mr. P.]а? Я просто накидываю всякий бред. Беру пример с вас… Да, это правда, есть такая фотография, я как раз недавно вспомнил, уже в Москве… Мне напомнили. Может быть, она попала к вам в руки, и вы захотели прийти?
– Зачем? Чтобы вы посидели и на моих коленях?
– Хм. Интересная трактовка. Ну, хотите – посижу.
– Забавно. Ну давайте.
Все еще не очень понимая, что происходит и что происходит в реальности, Алекс поднялся и подошел к гостю вплотную. Гость смотрел на него в упор, ухмыляясь, и это было похоже на игру, кто первый сачканет – и легкая пелена бреда сразу бы слетела. Однако ничего не слетало, и Алекс боковым зрением заметил, что гость подобрал колени – подтянул ноги, – короче, сделал так, чтобы на них действительно можно было сесть.
Ну а что.
Алекс взял и уселся.
Не уселся, конечно, а неловко, тупо присел на одно колено, побалансировав, замер, и они оба замерли, ожидая, что дальше.
Поскольку Алекс пятерней оперся о бедро, больше было не обо что, то мысль его поехала – от фактуры ткани – к тому, а точно ли хороший портной, короче, обратно; Алекс встал.
– Забавно, – повторил гость.
Отвечать тут уже было нечего, поэтому Алекс просто стоял.
– У вас, у англичан, это значит, что гостю пора уходить.
Алекс не сразу даже понял, к чему это, но и когда понял, не сделал попытки вернуться на свой стул.
Так что гость тоже поднялся и протянул на прощание руку.
– Вы только постарайтесь незаметно пройти мимо парня на ресепшене. Он, по-моему, вас видел, и у него такое выражение лица… Он, похоже, из ваших фанатов.
– Жаль, я листовок не захватил.
– А что, вы уже придумали, что писать на листовках теперь?..
Гость выразительно промолчал, кивнул уже от двери и осторожно, чтобы без щелчка, закрыл за собой дверь.
Есть мнение, что захоронение члена правительства под своей фамилией нежелательно
Алекс вышел, чтобы сплюнуть.
Он закашлялся, а в замкнутом пространстве кашлять вроде как неприлично.
Они сидели в темно-синем «мерседесе»-купе, не новом – девяностых годов, ну, может, начала нулевых, – и было в этом что-то жутко пижонское. В каждой детали. В длине распахнутой дверцы, какую не может позволить себе седан. В аляповатых заготовках под памятники: на иных уже были выбиты плачущие ивы, но не выбито, над кем они плачут, короче – незаполненный бланк. Ангелы какие-то; задумчиво подпертые головки тут и там – некоторые под смешными шапочками снега. Ангелы внушали Алексу и надежду.