Почему американцы, по крайней мере в кино, одеваются для этого в тишоты, лонгсливы, как будто стесняются наготы?
Алекс так и стоял, прислонясь к косяку, и сколько простоял – неведомо. Дыхательными упражнениями он пытался остановить паническую атаку. Оцепенение как-то отступило, когда он подумал, что, может, ее запнули куда-то. Презрительно так. Он представил. Челядь играет в футбол.
Рывком – от косяка, стряхнув оцепенение, Алекс начал бешено рыться в вещах, осматривать комнату, заглядывать под кровати. Причем ему казалось, что за ним наблюдают, но сколько он ни оглядывался, волосатого в дверях не было, неизвестно, где он был, опять, видимо, прятался, но фильм вроде бы замолчал.
Не успокаивался. Ходил по хостелу (админ не подавал больше признаков жизни). Ломился в закрытые двери. Теперь он был властью в доме с привидениями. Поискал в ванной. В этой комнатушке можно было спрятать что угодно: ведра, швабры, химикаты; химикаты на полках от пола до потолка. Неряшливо. Забытые гостями шампуни. Зубные щетки. Даже нательный крестик на шнурке. Теперь надетый на средство для дезинфекции.
Пустота.
Сколько Алекс просидел в оскверненной комнате (все так же нараспашку) – непонятно. Тянулась тусклая, глухая ночь. Иногда что-то даже казалось смешным, не смешным, конечно же, но вдруг легкомысленным, как в тех самых B-movie, где постоянно случалось что-то подобное: кто-то терял урну или прах летел кому-нибудь в лицо. Где, в какой коллектор его развеивают сейчас?! Ужас, и опять не ужас. Фазы возбуждения и торможения. В возбуждении Алекс даже решился набрать полицию, но, слушая бесстрастные вопросы женщины-оператора («Говорите. Вас не слышно»), все ж не заговорил. Зачем-то он позвонил даже на горячую линию британского посольства. «Горячая клавиша» на этот номер была настроена с давних пор. На том конце автоответчик жизнерадостно посоветовал резидентам королевства говорить после сигнала или перезвонить после девяти часов эй эм.
Все бодры, веселы.
Наконец – набрал Тео. Послушал гудки. Посмотрел на время.
Ладно.
Решившись наговорить, он не узнал свой голос.
Первое аудиосообщение – «Я теперь могу улететь» – пришлось оборвать и удалить как раз из-за голоса: Алекс понял, что еще слово – и он разрыдается.
Долгая пауза. На глаза теперь все время попадалось закупоренное виски, но тошнило от одной мысли о нем.
Попытка номер два.
Теперь с голосом вполне удавалось совладать, даже странно.
Посидев еще и крупно вздрогнув, Алекс стал судорожно собираться. Как будто счет пошел на минуты – вдруг. Сюда уже никто не войдет, да, это очевидно, но панику не получалось обуздать. У Алекса тряслись руки, когда он кидал вещи – как попало.