И тут я рассмеялся, так как понял, что весь этот безумный бег был затеян ради нее, ради Эржи. Веду себя будто школьник, рассчитывающий на то, что его возлюбленная во что бы то ни стало узнает, какие подвиги он совершил ради нее.
Не влюбился ли я в самом деле?
Я был абсолютно уверен, что нет. Она даже не в моем вкусе. Белокурая, распускающаяся астра (хотя, будучи знаком с историей литературы, я всегда представлял астру только брюнеткой!), которая… Нет, наши нервные системы функционируют в разном ритме, наши мысли неодинаковы, когда один заговорит, другой не подхватит, не воскликнет, что именно это он хотел сказать, и вовсе не пленяют меня ее жесты, движения…
Я возвращался по собственным следам, пересек шоссе. Навстречу шла машина; мелькнула мысль: они!
Я не поднял руку, смысла не было, я находился в каких-нибудь десяти минутах от дома отдыха, но мысль, что, быть может, это они, — а это были не они, не их машина, — так кольнула меня, что я ощутил себя очень несчастным — хоть в снег вались тут же, на месте!
Несколько мгновений я смотрел вслед машине, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ощущение обездоленности от того, что Эржи принадлежит не мне, а инженеру, было столь острым и явственным, что я решил идти напролом, презрев все условности. Я должен ее добиться, она мне нужна, а коль скоро она нужна мне — все средства хороши!
Я медленно подымался наверх. Никакими трюками тут ничего не добьешься, это бесспорно. Но женщин трогают, умиляют кроткие, преданные трубадуры… которые ничего от них не требуют. Особенно под обманчивой личиной.
Добравшись до дома отдыха, я чуть не врезался в группу отдыхающих. Было их человек шесть. Печи тоже, видимо, после ужина решили совершить прогулку при луне.
— Это вы?
— Потому вы и не пришли ужинать?
В лунном свете людей узнаешь с трудом, но Эржи я узнал сразу, потом, по голосу, ее мужа — ясно, что он рядом, остальные меня не интересовали.
— Я вам завидую, — сказала Эржи.
— Почему?
— Да вот вздумали побродить в горах — и тотчас отправились. Ночью.
От крутого подъема я вспотел, поэтому снял перчатки, шапку, даже куртку расстегнул, но при этом чувствовал, что голова у меня горячее обычного и сердце бьется, как днем в зале для игры в пинг-понг. И все из-за этой женщины! Которая говорит банальности. Если б еще она хотела раздосадовать меня, но нет, она вовсе этого не хочет, напротив — стремится приласкать, утешить добрым словом за то, что днем отвергла (а чего другого было ожидать?). И такая женщина меня волнует?!
— Вы хорошо знаете горы, товарищ Шебек? — спросил чей-то голос.