Я разглядывал в бинокль перевернувшееся суденышко и не очень понимал, отчего с ним случилось такое. Шквал надвигался со стороны Сентдёрдя-Кестхея, но темной ряби еще не было видно, там, в открытом озере, ветер был свежий, но не больше пяти баллов. Впрочем, возможно, что их накрыл порыв шестибалльного ветра. И готово. Видимо, так.
— Дай-ка сюда, — попросил бинокль Йошка.
— Погоди.
Ветер дует вроде бы оттуда, но, как видно, заходит к западу. Рано или поздно их прибьет к берегу, боюсь, что скорее поздно: прежде их протащит по всей длине Балатона, до самого Тиханьского полуострова.
На всякий случай я заметил место, чтобы, если понадобится, и вслепую добраться до них.
Вслепую… Хо-хо. Через полчаса стемнеет.
И если они перевернулись сейчас, при первых порывах шквала, то это наверняка новички.
А раз новички, то многого они просто не знают, стало быть, не знают самого главного — что если их не несет к берегу, то надо отдавать якорь.
— Ну дай посмотреть на минутку, — снова попросил Йошка.
— Погоди.
Я размышлял.
Как пить дать новички.
Я не ошибся, ветер медленно заходит к западу. И что хуже всего — через полчаса станет совсем темно.
Так что даже если кто-нибудь из этих болванов на молу догадался не мешкая позвонить на спасательную станцию, то катер в лучшем случае придет сюда уже в кромешной тьме. Поскольку здесь, в Бадачони, спасательной станции нет.
Подошла Клари.
— Дай-ка и мне посмотреть.
Я протянул ей бинокль и с тяжелым сердцем сказал:
— Пошевеливайтесь, ребята, потому что мы пойдем на помощь.
— Мы? — Клари захлопала в ладоши.
Йошка потирал руки, Анти с любопытством смотрел на меня. Я махнул ему рукой:
— Давай-ка со мной к берегу, потом живо обратно и перевези с яхты на берег все лишние вещи. А вы, Йошка, тем временем отвяжите грот.
Я нервничал, признаюсь, жутко нервничал. Потому и рвался на берег, что надеялся поймать там какого-нибудь опытного яхтсмена, с кем можно было бы пойти на пару. Потому что с моими…
Об этом я пока боялся и думать.
На причале, кроме маленьких швертботов, стояла еще одна допотопная посудина, но и она, насколько я помнил, уже дня два как на приколе и покрыта брезентом. Кого здесь найдешь?
Я пробежал по всему молу из конца в конец.
— Эй, люди… Умеет кто-нибудь обращаться с парусом?
Не меньше пятидесяти человек толпились на молу и глазели на перевернувшееся судно.
Наконец, после полуминутного молчания, раздался голос:
— В общем, если очень надо, то пожалуй…
Конечно, сразу стало ясно, что с таким человеком нечего и связываться, но во мне все же теплилась надежда, и я спросил: