— Анти!
— Да.
— Парус ставить пока не будем. Понял? Ты уже закрепил штормовой грот?
— Все в порядке, остается только поставить.
На душе у меня стало поспокойнее. Этот по крайней мере не теряется.
— Отлично. Теперь слушай. Отложи в сторону все дела и достань другой старый грот. Знаешь, какой? Да, тот самый. И продень в каждый второй карабин кусок троса. Понял?
— Понял, но объясни зачем.
— Объясню. (У меня опять немного отлегло от сердца. Хочет знать что к чему.) Затем, что может порвать парус, и тогда мы поставим этот. Чтобы было чем крепить его к мачте. Ясно?
— Ясно.
— Иди, работай. И пока не сделал, ни на что не отвлекайся.
В этот момент о борт стукнулся ялик. Сначала я разозлился: попортят лакировку. Но тут же почувствовал отчаяние: что же это за яхтсмен, если он не может даже толком подойти к борту! И на него я надеялся?
— Ну! — крикнул я.
— Ну, — отозвался голос Клари. — Мы никого не нашли.
Во всей моей сумасбродной спасательной акции я трижды терял веру в себя и в успех всего предприятия, В первый раз — тогда.
Потребовалось немного времени, чтобы понять, как все было. Они подошли к молу, кричали. «Эй, кто хотел идти на «Поплавок»?» И поскольку никто не отозвался, — вернулись.
— Ладно, поднимайтесь на борт, — распорядился я.
И опять на мгновение задумался, имею ли право…
Вода за молом была черна как ночь, ветер гудел в снастях.
Нет, это безумие.
Кто выберет якорь? Кто поставит паруса? Кто их закрепит?
Я предпочел бы все делать сам, но это же невозможно… До мола пятнадцать метров. Одно неверное движение, и ветер бросит нас на камни мола. На руле должен оставаться я.
Значит, не сумею проследить, как закрепят паруса и якорь, вообще ничего…
Небольшая волна перехлестнула через борт, и брызги полетели мне в лицо. Жребий брошен.
Там на воде новички.
Я просто-напросто обязан прийти им на помощь.
— Внимание, — сказал я. — Мы отправляемся сию минуту. Всем быть предельно осторожными, ни шага без страховки, потому что ветер чрезвычайно силен. Если кто упадет в воду, его уж, конечно, не найти. Снимаемся.
Штормовой парус я поставил, сильно зарифив его. Сердце колотилось где-то в горле. Сможет ли Йошка выбрать наш складной якорь?
— Идет? — кричал я Йошке, надрываясь: ветер относил голос.
— Сейчас, — задыхаясь, отвечал он.
Прошло десять секунд. Я вглядывался в темноту, не несет ли нас на камни.
— Готово! — заорал Йошка.
— Держись! — И я повернул яхту в полветра. В тот же миг нас положило на борт. На секунду я зажмурился, боясь представить, что будет, если Йошка вместе с якорем сейчас сорвется с носа в воду, ведь тогда не пройдет и пяти секунд, как нас разнесет вдребезги о камин мола.