Когда-нибудь Элайзе придется поговорить с детьми о Блейке. Придется рассказать им, что их отец оказался плохим человеком. Но она надеялась, что правда о Блейке всплывет еще не скоро.
Полицейский поставил сумки в прихожей Троя, а потом предупредил, что он или кто-то другой еще придут, если возникнут новые вопросы. Они попытаются как можно скорее освободить дом, чтобы Элайза и дети смогли туда вернуться. А потом он ушел.
Они молча отнесли Сэмми и Кэти в спальню, где дети ночевали в прошлый раз. Уложив их, Элайза следом за Троем вернулась вниз за своей сумкой. Но Трой взял ее за плечо:
– Элайза, мне нужно с тобой поговорить.
Она нахмурилась:
– Трой, я правда очень устала. Неужели нельзя подождать до утра?
– Нет, нельзя. – Вид у него сделался встревоженный. Глаза казались темно-синими, на скулах заходили желваки. – Мне нужно поговорить с тобой до того, как проснутся дети.
Что еще, подумала она. После всего, что они пережили, о чем он еще хочет говорить?
– Хорошо, – согласилась она.
– Давай пойдем в кухню, и я сварю кофе.
Часть усталости прошла, когда она уловила, какое от него исходит отчаяние. Что такое с ним происходит? Может, он переживает посттравматическое стрессовое расстройство из-за того, что выстрелил в Блейка? Может быть, все как-то связано с годовщиной гибели Энни? Может, он вдруг ощутил потребность поговорить с кем-нибудь… с кем угодно?
– Кофе так кофе, – согласилась она.
Через несколько минут они сидели друг напротив друга за столом.
– Когда я увидел, как двое неизвестных бегут по моему двору, я сидел на том месте, где сейчас сидишь ты, – сказал он, наконец нарушая неловкое молчание.
Она посмотрела в окно. На опушке работали несколько сотрудников полиции. Элайза уже знала, что там имелся люк, который вел в туннель. Вдруг ее пробила дрожь.
– Слава богу, что ты их заметил и решил посмотреть, куда они пропали! Иначе я сейчас не пила бы с тобой кофе.
– Прежде чем я их увидел, я сидел здесь и занимался переоценкой ценностей. – Он посмотрел в свою чашку, а потом снова поднял глаза на нее. Она не могла понять, о чем он думает, но сердце у нее отчего-то забилось чаще. – Конечно, все мои мысли занимала Энни, но я вспоминал не ее смерть, а ее жизнь. Вспоминал, какой она была веселой, жизнерадостной девочкой, как мы любили друг друга… И, погрузившись в эти воспоминания, я понял: Энни не хотела бы, чтобы я жил в одиночестве, ненавидя себя. Ей нравилось видеть меня веселым, и я хочу вернуть радость и счастье жизни.
– Трой, это хорошо, – заметила Элайза. – Мне бы тоже хотелось, чтобы ты обрел внутренний покой.