— …он настоящий самец, и все, что ему необходимо, это распластать тебя и показать тебе большие возможности. Оправдав тем самым твои надежды. — Она мне напоминает меня до всего этого дерьма, свалившегося кучей мне на голову. — Он завоевывает тебя шаг за шагом, и когда ты будешь готова, Меллон отдаст тебе всего себя, но ты должна отдать всю себя взамен.
— Боюсь, что у меня нет того, что ему нужно. — Отрешенно шагаю в комнату, сажусь на диван и начинаю вертеть в пальцах паркеровскую ручку, лежащую поверх каких-то документов. — Я постоянно накручиваю себя, думая, что мое время может закончиться. И эта сила засосет меня во тьму.
— Вот, блин, не надо об этом. Не хочу, чтобы ты даже предполагала что-то подобное, — она вздыхает. — Мне жаль, что не могу сейчас быть с тобой.
Ручка замирает в моей руке, жалею ли я, что она уехала? Считаю ли это предательством? Не думаю. Все вышло так, как необходимо. Не хочу даже представлять, что могло произойти с ней, будь она рядом.
— Я хочу слышать твой голос, он стал для меня родным, и если бы на месте Саванны оказалась ты, у меня не получилось бы делать вид, что мне не больно. — Она не понимает, что моя боль питает этих уродов, они получают новый виток силы, тянут из меня веревки, впутывая в свою жалкую игру.
— И что теперь с экспедицией? Вы отложите ее до лучших времен? — Она энергично стучит ножом по деревянной разделочной доске.
Звоночек недоверия срабатывает, надо выкрутиться, уйти от вопросов. Разговор резко перетек в другое русло. Не должна она знать подробности, пока мы все не выясним.
— У меня нет никаких планов на этот счет, — я лгу своей самой близкой подруге со времен смерти мамы. — Оставим этот разговор, лучше расскажи о себе, как устроилась, что приобрела.
Ее голос идет фоном, беру внутри столика бутылочку с увлажняющим молочком и спускаю широкий ворот футболки, увлажняя кожу массирующими движениями. Слушаю ее рассказ о метаниях между тем, насколько выгодно работать обеспеченному, и для чего это делать, если у тебя и так есть деньги. Она не думает об обогащении или приумножении, как многие, все в ее словах указывает на то, что все мы смертны. Но даже если это так, надо развиваться, без этого человек снова превратится в обезьяну.
— …и я спросила этого мужика, с чего он решил, что я больше ничего не умею делать!? Это оскорбительно, стоило расквасить его рожу об столешницу, — она практически орет мне в ухо, настолько разозлилась. — Чувство обиды, того, что я ничего не умею делать, и мне не дают шансов, заставили меня выть в подушку несколько ночей. И мне дико хотелось, чтобы со мной рядом оказался самый дорогой мне человек. Плюнул хаму в лицо и сказал нечто умное, поставил на путь истинный.