В эту ночь нам всем казалось, что мы будем жить вечно…
Безоблачное небо до горизонта, по-осеннему пронзительно синее и глубокое…
– Не смей мне тут раскисать!!! Сопля ты, а не летчик!!! Держись!
– Не могу…
– Держись, я тебе говорю! Держись, сука!!! Я тоже горел в кабине и ничего!
Самолет Кайры, охваченный пламенем, едва держался в воздухе. Стрелок погиб, а ей самой не хватало сил выбраться из кабины и спрыгнуть с парашютом. Оставалось только садиться, но как назло не было ни одной приличной поляны или ровной дороги!
– Все в порядке! Идем хорошо! Плавно штурвал от себя, плавно я говорю!
– Я… я уже ничего не вижу… я не смогу.
– Сможешь!!! Ты что, в темноте никогда не садилась?!
– Нет…
– Сегодня отличный день, чтобы поучиться сажать самолет вслепую! Погода идеальная! Все, молодец! Так и держи, я уже вижу полосу.
Я держал самолет рядом с «касаткой» Кайры и пытался завести её на посадку. Я никогда не слышал, чтобы такое кто-нибудь пытался сделать, но сдаваться не собирался.
– База, я Горец! Мы приближаемся!
– Горец, – в наушниках раздался напряженный голос полковника. – Аэродром весь ваш, механики и медики у полосы.
– Кайра! Давай немного влево! Еще! Все хватит! Ты идешь ровно по центру! Молодец!
Полоса была все ближе.
– Молодец, мы добрались! Выпускай шасси. Теперь закрылки! Отлично! Убирай газ! Постепенно! Ты делала уж это сотни раз! Все молодец! Идем на посадку! Штурвал от себя. Плавно! Плавно! Моло…
Яркая вспышка ударила по глазам, самолет резко встряхнуло и бросило в сторону. Я мгновенно почувствовал, что еще немного, и он свалится в штопор. Резко добавив газу, я дернул штурвал на себя и выровнял полет. И только потом обернулся назад.
Самолет Кайры Лэн пылал огромным костром всего в паре метров от торца взлетно-посадочной полосы…
Приземлился я в полном одиночестве. Меня никто не встречал, все сбежались к другому концу аэродрома. Спрыгнув на бетон, я стянул шлемофон и смял его в руках…
– Ирвин… – тихо произнесла Алисия, подходя ближе.
А я стоял и молча пялился на трещину в бетоне, сжимая в руках шлемофон. Меня буквально трясло, и я не мог ни слова выдавить из себя, а потом… я со всей силы швырнул шлемофон об бетон и заорал, надрывая горло.
Ивар Кардеш молча завел меня в свой кабинет, достал из шкафчика бутылку, налил полный стакан и протянул мне. Я выпил его, не чувствуя вкуса.
– Не кори себя, ты сделал больше, чем мог, и не твоя вина, что этого не хватило.
– Нет, это моя вина. Я их повел туда, я не подумал о том, что там могут стоять зенитки и послал Кайру в атаку на них!
– Ирвин, – Ивар Кардеш навис надо мной как гора. – Ты не бог! Ты даже не герой! Ты просто старший лейтенант гэльского ополчения! Ты не можешь предвидеть все, ты не можешь спасти всех, ты не можешь выиграть эту войну! Все, что ты сейчас можешь, это встать и пойти к своим ребятам. А завтра опять повести их в бой и сделать все возможное и невозможное, чтобы они вернулись домой! Понимаешь?!