– Значит, все-таки она мне бабка, – кивнула Мурка, вспомнив, как несчастная беспомощная старуха брела с палочками через двор. – А почему тогда ни она, ни отец меня своей не признавали?
– Я не хотела, чтоб она твердо знала, что ты их крови, а то б она тебя испортила, обучила б всякой дряни… Я заставила его сомневаться… А свекровь… Ну дура, что. И еще – от жадности, думаю. И меня ненавидела. Не хотела, чтоб дети от меня были ее наследниками. А нам, может, и не надо, правда, доча? – Она повела вокруг рукой. – Посмотри, какое я тебе богатство предлагаю. Это все моя собственность. Умное капиталовложение. Богатею каждый день. На каждой беременной дуре. На каждой отгрузке препаратов. – Глаза ее опять замерцали. – А ты умненькая уродилась, сильная, введу тебя в дело, будешь мне правой рукой, деньги зарабатывать настоящие начнешь. На кой тебе город, художка да мужики? Ты присмотрись, это ж тут у меня – рай! А вот, в подвале церкви, склад…
Жизнь не казалась реальной. Приторно пахло пионами и белым шиповником. Котенку было жарко под муркиной джинсовой курткой, он возился под майкой, ощутимо царапаясь. Мурка выпустила его здесь, в цветочки, в тихий летний вечер – пусть теперь выживает, как знает. Тут спокойно. Вроде бы…
– Какое ж у бабки наследство?
– Да хутор какой-то в Эстонии. Или усадьба. Этот дурак нефтяной, папаша твой, толком не в курсе, но мои люди справки навели – да, бабка владелица. Дом-то сгнил, но там землевладение есть, в глуши тоже, двести тридцать соток. Вот тут освоишься, в дело вникнешь, так, если захочешь, езжай туда, под Тарту, там пансионат построишь. Любой нации надо куда-то девать старух или нежеланных младенцев.
– Это незаконно.
– Умеючи все законно. Отец твой если сейчас ласты склеит – так ты единственная наследница будешь, доча. Поедешь в Эстонию?
– Не знаю.
– Или продать ту землю, а деньги тут вложить, еще где-нибудь совсем в глуши, на Урале… – задумчиво сказала мать, почесывая алым ногтем в серых волосах под накинутым платком. – Что Эстония, маленькая страна, прозрачная, кошку под кустом не зароешь, не то что…
Снаружи послышался шум подъезжающего автомобиля. Муркино сердечко вздрогнуло – Швед выручать приехал?! Но нет, двигатель шумел иначе. Затих. Глухие металлические ворота, пиликая, начали медленно открываться – рвануться, убежать?
– Стой, дура, – велела мать, механически улыбаясь. В ржавом свете вечернего солнца ее лицо еще больше было похоже на крошащийся цемент. – Смотри, что я тебе предлагаю. На отгрузку нашу посмотришь, так может, поумнеешь.
На площадку у ворот въехал чистенький беленький микроавтобус и развернулся задними дверками к церковной двери. Из микроавтобуса вылезла водитель – молодая, но почему-то совсем седая тетка, улыбаясь, полетела к стоящим в тени у церкви Мурке с матерью: