Некоторое время мы молча жевали пиццу посреди обычного шума, царящего в столовой.
– Не говори никому, – попросила Руби. – Ну, про Джона. Про то, что он мне нравится. И не просто как друг.
– Не скажу, – пообещала я. – Я умею хранить тайны. – Это была правда.
– Как ты думаешь, он действительно бабник? Ну, как сказала Аманда? – спросила она.
– Думаю, на него вешаются многие девушки, – ответила я, – и он добрый. Поэтому в ответ флиртует с ними. Это ничего не значит.
Руби вздохнула, медленно жуя пиццу.
– Он не звал меня на свидания. Ничего такого. Может быть, я ему не нравлюсь.
– Неправда, – твердо заявила я, понимая, что следует подкрепить ее уверенность. – Ты ему нравишься. Просто не спеши.
Руби несколько секунд молчала.
– Ты всегда так уверена во всем, – сказала она, пожимая мне руку через стол. – Я очень рада, что познакомилась с тобой.
– Я тоже, – ответила я, хотя ее прикосновение вызвало у меня желание отпрянуть; но я подавила это желание. – И серьезно: если будет нужно, чтобы я кому-нибудь набила морду, скажи об этом.
Руби засмеялась. Пространство вокруг нашего столика словно наполнилось теплом и радостью. Щеки ее порозовели, кожа вокруг глаз собралась мелкими морщинками. Смех ее шевельнул что-то в моей памяти. Я так давно не слышала этого звука и только сейчас осознала, кого напоминает мне Руби, – мою мать.
Техас, 1995 год
Мне было шесть лет, когда я обнаружила, что Леви доставляет проблемы. Мои родители всегда внимательно следили за ним, но я думала – это потому, что он старше и он мальчик. Первый ребенок – любимый ребенок.
В тот день мои родители выглядели усталыми. Всегда красиво уложенные густые белокурые волосы матери были стянуты в неаккуратный «хвост». На лице отца появились морщины, которых раньше не было. Они разговаривали в гостиной приглушенными голосами. Мать сказала мне пойти поиграть, но я не хотела играть, поэтому просто сидела на полу в своей комнате и читала книгу.
Леви заперся у себя. Я прижалась ухом к стене, разделявшей наши комнаты, но ничего не услышала. Бо лизнул мою ступню, и я захихикала.
– Ш-ш-ш, – сказала я ему, – надо сидеть тихо.
Бо завилял хвостом и ткнулся мокрым носом мне в грудь. Я зарылась пальцами в ворс синего ковра, Бо прижался ко мне и попытался лизнуть меня в ухо. С ним мне всегда было лучше, что бы ни произошло.
Я слышала голоса родителей – они звучали тихо и глухо, но я все равно могла разобрать слова.
Сначала прозвучал голос моего отца, умоляющий и отчаянный. Мне не нравилось слышать это – мой отец должен быть сильным.
– Селия, он пытался причинить ей вред. Ты видела, что произошло.