Отец Руби все еще оставался для меня загадкой; единственное, что я о нем знала – это то, что он жил в Ганновере. Руби осталась без матери еще в раннем детстве, но это, похоже, ее не тревожило. Это просто было частью ее сущности, как едва заметная горбинка на носу.
– Что ж, может, это и к лучшему; мы можем просто провести этот день вместе и не беспокоиться о том, что скажут родители о наших комнатах и нашей любви к выпивке, – с вымученной улыбкой произнесла Руби.
– Верно, – подтвердила я, не желая давить на нее.
В наступившем неуютном молчании Халед слегка выпрямился, выпятил грудь и откашлялся, словно намереваясь привлечь наше внимание.
– Что такое? – спросила его Джемма, скептически прищурившись. – Почему у тебя такой странный вид?
– Я хочу сделать объявление, – сказал Халед и глотнул пива. Он нарочно затягивал момент, наслаждаясь созданным им же напряжением.
– Ладно, хватит уже тянуть кота за яйца, говори, в чем дело, – потребовала Джемма.
– Я решил, что это будет хорошей возможностью сообщить вам, поскольку нынче родительские выходные и все такое…
– Боже, Халед, говори уже, – сказала Руби.
– Ладно-ладно, – обиженно произнес тот. – Ребятам я уже сказал, – он кивнул на Джона и Макса, – и они только «за». Так что вы трое – последний молоток в крышке гроба. Или правильно сказать «гвоздь»?
– Что такое? – едва ли не рявкнула на него Джемма, так, что стоящие поблизости студенты и родители обернулись к ней.
– Хорошо-хорошо, – сказал Халед. – Мои родители купили мне дом.
– Что? – спросила Джемма; ее акцент сейчас был особенно хорошо слышен.
– Дом? – удивилась Руби.
Покупка дома – важный шаг. У Халеда действительно столько денег? Мои родители уж точно не смогли бы купить мне дом, особенно с учетом того, что студенты колледжа вполне могли учинить там разгром. Но я напомнила себе, что Халед – принц. Я постоянно об этом забывала.
– Знаете тот старый фиолетовый дом на Главной аллее? – спросил он. – И что его сейчас ремонтируют?
Мы проходили мимо этого дома каждый день. Красивое здание в викторианском стиле, стоящее на холме между двух углов кампуса. Я всегда любовалась им, гадая, почему оно пустует. Скорее всего, из-за цены.
– Мои родители купили его. Для меня и моих новых друзей, – подтвердил Халед, подчеркнув последние слова, и посмотрел на нас, приподняв брови.
– Не может быть, – протянула Джемма. – Правда? – вопросила она, едва не взвизгнув. Халед подавил улыбку.
– Значит, для нас? – уточнила я.
– Да, ведь вы тоже мои друзья. И парни.
– С ума сойти! – сказала Джемма, хихикая над этой мыслью.