Руби достала прямоугольную коробку и притянула мне. Я коснулась мягкого бархата и откинула золотистую защелку. В свете ламп белыми бликами заискрился изящный браслет.
– Это бриллианты? – спросила я.
– Да. Он чокнутый. Я же не могу это носить, честное слово! Что, если я его потеряю?
Руби пыталась снизить значимость подарка, но ее щеки пылали лихорадочным румянцем.
Я провела пальцем по ряду блестящих камней и закрыла шкатулку. Джон был куда богаче, чем мне представлялось раньше. Так же, как и Макс. Их матери происходили из семьи, получившей хорошее наследство и, похоже, приумножившей его. Судя по всему, в Хоторне они держались наравне. Дети богатых, важные птицы. Мои родители были вполне состоятельными в финансовом отношении, но отнюдь не происходили из династии «владельцев заводов, газет, пароходов». До того как осесть дома, моя мать работала педиатром, а отец и по сей день был юристом по корпоративному праву. Они неплохо зарабатывали, однако непомерное богатство уроженцев Новой Англии, с которыми я оказалась в одном учебном заведении, было для меня в новинку.
Я предполагала, что Руби являлась самой бедной из всех нас, однако не могла сказать точно, сколько денег могло быть у ее отца. Что-то явно было с этим связано, однако задавать вопросы об этом было не вполне прилично. «Эй, а насколько богата твоя семья?»
– Как прошло знакомство с его мамой? – спросила я.
Руби колебалась несколько секунд.
– Хорошо, мне кажется. Она разговаривала очень по-доброму. Но на самом деле не знаю, я не настолько хорошо могу ее прочитать. Не уверена, хочет ли она для своего сына пару из того же самого социального слоя. Это было бы… обидно. Но не важно. Она не какая-нибудь там злобная бабка. Джон сказал, что при знакомстве с ней я показала себя хорошо, так что всё в порядке.
Я представила, как Джон похлопывает ее по плечу. «Молодец, детка, ты все сделала правильно, знакомясь с моей мамой». Это было странно. Как будто Руби должна была подлизываться к нему и его семье…
– А где его отец? – спросила я.
– Нету. Джон не любит говорить об этом, – ответила Руби. Она сегодня была немногословна. – И он просил меня не трепаться об этом, так что…
– Не волнуйся, – сказала я, отметив возникшую между нами напряженность. Я говорила небрежно, словно это было не важно. – Но я уверена, что он тебя любит.
Руби покраснела, широко улыбнулась и ушла в ванную комнату, сказав, что ей нужно накраситься при ярком свете. Когда за ней закрылась дверь, я встала с кровати и оперлась о спинку ее стула. Рабочий стол Руби был завален распечатанными статьями об искусстве итальянского Возрождения и обертками от энергетических батончиков. Я боролась с желанием прибраться на этом столе – Руби поняла бы, что я тут лазила. Я прислушалась к тишине, царящей в коридоре. Пора. Я открыла самый нижний ящик стола и вытащила маленький черный блокнот.