– Да, хорошо. – Макс встает, словно за время, проведенное на кухне, он что-то для себя решил. По крайней мере, его тревога утихла. Ненавижу видеть его таким – когда с каждым ударом пульса его тело все сильнее напрягается от выброса адреналина. – Я буду у себя в комнате. Сообщи мне, когда она вернется, чтобы я знал, что с ней всё в порядке.
Он выходит из кухни. Я стою, прислонившись к столику. Слышу, как открывается и закрывается дверь его комнаты, потом кровать резко скрипит, когда он с размаха валится на матрас.
Я думаю о том, что сказал мне Макс во время сессии на первом курсе. Как я могла забыть? Я была слишком поглощена экзаменами, измотана, устала от всех и хотела поскорее остаться одна. Но мне следовало прислушаться. Может быть, мы смогли бы решить нашу проблему уже давно. Может быть, Джона направили бы к психологу, или, по крайней мере, кто-нибудь из нас сказал бы ему, что не следует оскорблять друзей. И сейчас, сидя в тускло освещенной кухне, я понимаю, чего именно не видела в Максе. До сих пор я полагала, что это просто тревожное расстройство – диагноз, который я услышала от Руби. Что-то, с чем он родился; что-то, в чем он не был виноват. И он действительно не был виноват. Но кое-чья вина в этом была. Вина конкретного человека – Джона.
Экран моего телефона, лежащего на кухонном столике, озаряется мерцающим светом.
Х.: проверяю. все еще волнуюсь. напиши мне.
Несколько секунд я размышляю, потом набираю ответ: всё хорошо. готовлюсь к балу. увидимся вечером?
Почти сразу же мой телефон снова жужжит.
Х.: звучит хорошо. тогда и поговорим. ладно?
Я не отвечаю. Пока мою кружки в кухонной раковине, слышу, как отворяется входная дверь. Кто-то спотыкается о кучу обуви в прихожей и тихонько шипит, надеясь войти незамеченным. Я понимаю, что это кто-то из девушек; и по тому, как ботинки неуклюже стукаются в стену, мне становится ясно, что это Джемма. Она всегда была неловкой, в отличие от Руби – изящной, спортивной, тихой.
Смотрю на часы на панели микроволновки. Полшестого вечера. Три часа до Бала Последнего Шанса.
Первый курс
Атмосфера в столовой буквально пульсировала от тревоги и напряжения экзаменационной недели. Мы все шестеро сидели за столом, который занимали обычно – прямо в центре зала, откуда могли видеть всё. По воскресным утрам мы наблюдали, как помятые после субботних возлияний студенты просачиваются к стойке с завтраком. Мы были «оком бури», пиком общественной жизни Хоторна, видимым отовсюду.
Я читала свои конспекты по уголовному праву. Джемма сидела по другую сторону стола, закрыв глаза и воспроизводя монолог для своего курса театрального искусства. Ее губы в кои-то веки шевелились беззвучно. Руби неотрывно смотрела на экран своего ноутбука, на котором мелькали фотографии картин, выполненных маслом. Мне они все казались одинаковыми, но Руби могла сказать наизусть, когда, где и каким художником была написана каждая из них. Халед склонился над учебником по анатомии, подперев ладонью подбородок.