Только что он стал свидетелем самого настоящего кошмара. Однако стоит ли проявлять свои эмоции? Есть ли гарантия того, что в его комнате не установлены «жучки»? Никакой.
Аккуратно повесив ремень на спинку стула, Генрих открыл шкафчик, достал из него бутылку, проверил, не отмечен ли уровень находившегося в ней спиртного, сделал большой глоток и лег на койку.
Все может пойти насмарку… С другой стороны, разве его не предупреждали? Разве ему не говорили — сначала лорд Вичман, затем и сам лорд Ферле, когда он был удостоен чести иметь личную с ним беседу? Но все же…
Генрих впился зубами в горлышко бутылки. Раздался удивительно неприятный звук.
Полжизни он посвятил пенологии и был отличным специалистом в этой области — знал, как справиться с беспорядком, ведущим к совершению преступления. В его понимании преступление противоречило высокой политике таанцев, которую он воспринимал как непреложную истину.
Мать Генриха была шлюхой; в графе «отец» стоял прочерк. Мальчиком он любил фантазировать, будто его отец — преуспевающий офицер, для которого женитьба оказалась бы обузой, и потому вынужденный отправиться искать счастья в других краях. Это вовсе не означало, что мать представлялась Генриху сказочной принцессой — просто мечты его никогда не были последовательными.
Генрих рос, чувствуя себя безродным отщепенцем, опасаясь, что однажды все узнают, кто он на самом деле, и тогда наступит жестокая расплата. Он уже достаточно наказан своими соотечественниками — наказан тем, что слыл первым задирой, первым информатором, докладывавшим начальству о малейших просчетах товарищей, готовым к выполнению любой бредовой идеи, пришедшей в голову вышестоящему должностному лицу.
Короче говоря, он был идеальным тюремным чиновником. Несмотря на свое нездоровое пристрастие осуждать недостатки других, сам Генрих не гнушался ничем, используя тюремные порядки в корыстных целях. Он обладал порочным умом и был на редкость аморальной личностью.
Именно благодаря этим качествам Генрих быстро прижился в таанской тюремной системе — так быстро, что его выбрали для свершения более великих дел на благо родины. Перед войной Совету стало известно о появлении профсоюзов в рядах эксплуатируемых рабочих. Встревоженные лорды приняли решение о немедленном уничтожении каждого, кто отказывался представлять их собственнические интересы. Осталось только найти человека, который, внедрившись в руководство профсоюза, выполнял бы функции штрейкбрехера или информатора. Естественно, выбор пал на Генриха.
Но члены профсоюзов, только начинавших зарождаться в недрах таанской системы, быстро пришли к следующему выводу: любой человек, выполняющий указания Генриха, является вероломным предателем, заслуживающим жестокой расправы путем нанесения ему множества колотых ран.