– Уже тридцать семь, – заметил он.
– Что тридцать семь? – пискнула Белинда, сидевшая на высоком деревянном сундуке.
– Тридцать семь малышей. Я принял тридцать семь младенцев с тех пор, как стал врачом.
– Ничего себе! Это много! – заметила Марти.
– Но ведь прошло почти семь лет. Семь лет! Ты только подумай!
– Трудно поверить, – заметил Кларк. – У меня такое чувство, как будто ты недавно закончил учебу.
– Принимать роды, должно быть, самая приятная часть твоей работы, – предположила Марти, наливая кофе.
– Да, это волнующее событие, но и все остальное мне тоже нравится. Мне кажется, скоро я устану просто ждать, когда малыши решат, что пришла пора появиться на свет.
– А тебе нравится накладывать швы? – спросила Белинда, и ее вопрос напомнил Марти о том, что девочке пора ложиться спать.
– Белинда, скорее умывайся. Ты давно должна быть в постели, – спокойно приказала она.
Несомненно, девочка пожалела, что не удержала язык за зубами: может, в этом случае мать бы ее не заметила. Сначала Белинда собиралась возразить, но поймала взгляд отца.
Он говорил ей, что никто не смеет оспаривать приказания матери. Белинда неохотно поднялась, чтобы выполнить то, что ей велели.
– Я приду подоткнуть тебе одеяло, когда ты ляжешь, – пообещал Люк, и она радостно выбежала из кухни, чтобы подготовиться ко сну.
Съев еще один кусок тыквенного хлеба, Люк, как и обещал, направился в комнату Белинды. У них с сестрой были очень теплые взаимоотношения. Он помнил, как долго мечтал о том, чтобы у него появился маленький братик или сестричка. Но он любил Белинду не только поэтому. Он чувствовал в ней родственную душу. Белинда любила ухаживать за больными животными и возвращать их к жизни.
Рукой, которая по-прежнему пахла лекарствами, он погладил ее волосы. Белинда говорила, что ей нравится, как пахнут врачи. Она слегка повернула голову к его руке и стала дышать ровнее.
– А тебе нравится накладывать швы? – повторила она вопрос, из-за которого ее прогнали с кухни.
– Конечно. Конечно, нравится. Мне очень жаль больных, которым приходится накладывать швы, но я рад, что умею это делать.
Глаза Белинды засияли.
– Мне бы тоже так хотелось, – призналась она.
Люк погладил воздушные золотистые кудряшки, обрамлявшие ее лицо.
– Лучше бы я родилась мальчиком, – вздохнула Белинда.
– Мальчиком? Вообще-то, некогда Люк тоже мечтал об этом, но теперь эта мысль показалась ему странной. Его дорогая маленькая сестричка была самым замечательным человеком на свете.