— Держи! — и газету в лицо кинул юнец тот. Щерится. — Небось, в селе грамотеи найдутся?!
— А ты, дядя, — и снова ножик меж пальцев, — поберёгся бы. Не нравишься ты людям, сильно не нравишься. О то смотри! Охромеет твоя кобылка!
И ножиком вж-жух! Изобразил. Будто бабки лошади подрезает. Похолодел Иван Карпыч, побелел. А юнец етот дерзкий дальше издевается.
— А то смотри! Дойдёт до сельчан твоих, што не в фаворе у набольших людей, так и пустят красново петуха! Тебя как, — и подмигивает, — любят в селе-то?
Ехал пока назад Иван Капрыч, так всё кнутовище зубами изорвал, такая в нём ярость проснулась. И понимание, што ему в Рассее – всё. Совсем.
* * *
— Вот так? Просто? — неверяще переспрашивает дядя Гиляй, — в Училище живописи?
— Ну да, — скинув шинелку Татьяне на руки, разуваюсь. Никак не могу взять в толк его удивление. — Пришёл до руководства, и всё. Так мол и так, есть такой Санька Чиж, вот его работы, а вот с документами сложности. И почему сложности. Нельзя ли ему вольнослушателем, штобы время даром не терять? На свой кошт. Оказалось, што и можно.
— Рассказал бы кто… — начал опекун, мотнув головой, — хотя да, момент удачный! Подгадал!
— Санька талантливый, — сапог снимается тяжко, — я просто показал, а они сразу такие – интересно! Когда, говорите, рисовать начал? Ну и вот.
Стянув наконец сапоги, обуваю домашние туфли и иду мыть руки.
— Меня тоже, — продолжаю разговор из ванной, не закрывая дверь, — вольнослушателем уговорили. Пф… несколько эскизов портняжных вместе с Чижиковыми попали. Сказали, самобытно. Необычная графика и што-то такое с виденьем. Вот. К Саньке забежал порадовать, и вот – домой.
— Как интересно мы живём! — восхитился Владимир Алексеевич.
— …как скучно я живу, — минорно сказала Надя, прижав к себе разбойного вида кота, — все вокруг совершают поступки и занимаются интересными делами, а я просто учусь в гимназии.
— Возраст, — пожав плечами, я провернулся, оседлав стул по-конячьи.
— У тебя вот тоже… возраст, — вздохнула она, наглаживая кота. Тот, совершеннейший бандит самового сурово нрава и вида, гроза всех окрестных улиц, ластится к девочке. Прочих домочадце он скорее терпит.
— Другие жизненные обстоятельства, — почему-то становится неловко.
— Да… Но ты вот, несмотря на все обстоятельства, наприключаться успел, экзамены сдавать собрался за прогимназию, да ещё и Училище живописи. Уговорили!
— Вольнослушателем.
— Уговорили, — вздыхает Надя, — а кем, не суть важно. А я? Вот, писать умею хорошо – все учителя хвалят, да и подругам мои рассказы нравятся. А о чём писать? О гимназической жизни? О коте?