Постоял я так, полюбовался на коридор тюремный, да на надзирателей рослых. Здоровые, падлы! Чуть не голову выше среднего работяги, небось специально отбирали!
— Раненые есть? — подал я голос, перекрикивая гул голосов. — Ну-ка, на нары их давайте!
— Дохтур потом придёт, — попытался вмешаться надзиратель.
— Вот пока и не пришёл, нужно оказать первую помощь! — отрезал я. — Расступись, расступись!
Духотища! Камеры переполнены, параши тоже. Запах! А выносить не разрешают. То ли воспитательный момент, то ли всерьёз боятся, што мы из камеры на надзирателей всем гуртом кинемся. Терпим!
Двери камеры отпирали так – один с ключами, двое с винтовками нацелены.
— Отойти от двери! Ты! — и через прицел на дедка, потом ещё на одного тщедушного мужика. — И ты! К двери! Взяли парашу, и пошли!
Так же дверь закрыли, и пошли конвоировать.
— Тфу ты ж! — сплюнулось у меня. — Организация, ети их мать! Нас теперь долго квасить в камере будут!
— Думаешь? — осторожно поинтересовался мужчина лет сорока, переглянувшись с остальными.
— Уверен! — и поясняю. — Видали, как всё обставлено? Боятся! Если они так вот, втроём, на всё про всё ходить будут, то ранее чем дня через три, до нас дело и не дойдёт!
Потом вопросы посыпались, и как-то так вышло, што на многие я ответ знаю! А што? Понахватался на Хитровке! Там почитай каждый первый если не всерьёз сидел, так хоть задерживался. Такой себе знаток тюремной жизни, ети!
* * *
Цыганка с картами, дорога дальняя,
Дорога дальняя, казённый дом;
Быть может, старая тюрьма центральная
Меня, парнишечку, по новой ждёт…
Быть может, старая тюрьма центральная
Меня парнишечку, по новой ждёт…
Мальчишеский голос с лёгкой хрипотцей, но на диво сильный и звонкий, выводил слова. Его слушали молча, затаив дыхание. Стачечники, политические заключённые, уголовники и даже надзиратели, забывшие своё вечное «не положено!»
Потому как – искусство!
Таганка,
Все ночи, полные огня,
Таганка,
Зачем сгубила ты меня?
Таганка,
Я твой бессменный арестант,
Погибли юность и талант
В твоих стенах!
А впрочем, знаю я и без гадания:
Решётки толстые мне суждены.
Опять по пятницам пойдут свидания
И слёзы горькие моей родни.
Опять по пятницам пойдут свидания
И слёзы горькие моей родни.
Зачем же ты, судьба моя несчастная,
Опять ведёшь меня дорогой слёз?
Колючка ржавая, решётка частая,
Вагон-теплушечка да стук колёс…
Колючка ржавая, решётка частая,
Вагон-теплушечка да стук колёс…
Цыганка с картами, глаза упрямые,
Монисто древнее, да нитка бус;
Хотел судьбу пытать червонной дамою,
Да снова выпал мне бубновый туз!
Хотел судьбу пытать червонной дамою,