Но у Валентинки мерзнут ноги. У нее мерзнут коленки. Полушубок у Валентинки короткий, не доходит до валенок, между шубой и валенками полоска синих лыжных шаровар. Валентинка растирает синюю полоску и часто моргает мокрыми ресницами. Ресницы у нее пока еще городские — угольно-синие, наведенные по самой наипоследней моде. Но они мокры от снежной пыли и того гляди растекутся по румяным тугим щекам чернильными полосками. Валентинка это знает и не размазывает свои шикарные ресницы. Однако ей холодно и охота плакать.
Калинкин шагает в угол саней, наклоняется над Шелеповым, громко спрашивает:
— Как, Федор Петрович? Живем-дышим?
Шелепов глухо из-под тулупа отвечает:
— Бу-бу-бу…
Так мне слышится…
— Может, переложить тебя поудобней? — спрашивает Калинкин. — Может, дела какие справить? Ты не стесняйся, дело такое… Давай-ка…
Строго смотрит на Валентинку, приказывает:
— Отойди-ка, Валентинка… Отвернись…
И принимается колдовать над Шелеповым. Ворочает его кряхтя и вполголоса ругаясь. Потом заново закутывает:
— Ну вот, порядок на транспорте… Лапшин!
Тракторист оборачивается. В сумраке на его обветренном лице блестят только белки глаз да зубы.
— Ты поделикатней, Лапшин! Человека везешь. Выбирай, где ровнее.
— Выберешь тут лешего! — весело отзывается Лапшин. — Тут осенью дров наломали — так все и застыло. — Сверкнув зубами, он галантно приглашает уже в который раз: — Валентина Михайловна, идите сюда, здесь теплее!
Лапшин на людях называет ее на «вы».
Валентинка не отвечает. Она демонстративно не обращает внимания на Лапшина. Пожав плечами, она говорит Калинкину:
— Вот еще. Мое место возле больного.
— Иди, Валентинка, там действительно теплей, — советует Калинкин и добавляет: — Почему бы и не принять предложение такого кабальеро?
— Шли бы сами, — говорит Валентинка.
— Мне нельзя, — терпеливо и совсем серьезно объясняет Калинкин. — Я, брат ты мой, везу материальные ценности. Никак нельзя мне от них отлучиться. Ни на минуту. Возле них мое место. Вот так, Валентина.
В углу саней валяется старая полевая сумка. В сумке — материальные ценности Калинкина: протоколы собраний, какие-то акты и толстая пачка денег, завернутых в газету и перевязанных шпагатом. Пользуясь оказией, Калинкин, секретарь парторганизации, везет в город в сберкассу партийные взносы. Ребята за последнее время заработали с избытком, и пачка толстая. Сумка так и топорщится.
— А то иди, — еще раз говорит Калинкин.
Валентинка наклоняется к больному. Она сейчас сестра милосердия, она доктор, она — врачеватель, и ей до нас, здоровых, нет никакого дела. Поэтому она может и не отвечать на праздные вопросы. Тем более, если дело касается Лапшина. Лапшин — человек знаменитый, несмотря на то, что молодой и неженатый. Его имя навечно приклеилось к таежной речушке.