К середине дня тропа выровнялась, расширилась и спуск стал гораздо более удобным. Мать позволила девочке сойти с ездового духа и размять ноги. Дальнейший путь Исхагор спала, уставшая от рваного ночного сна, от впечатлений пути и многократных попыток взлететь. К вечеру маленький караван достиг первого поселения гномов, где их радостно встретил глава общины, огромный до неповоротливости гном с громоподобным басом.
- Очень рады видеть тебя, уважаемая Исхаг. Дорогой Фахадж! И девочка здесь! Здравствуй, здравствуй, непоседа Исхагор. И Талгир с вами!
Благодушно рокоча, как бурный весенний ручей, старый глава общины разместил прибывших в своём большом доме, распорядился насчёт ужина и отправил гостей отмываться от тягот пути.
Пока гости наслаждались баней, устроенной под землёй, как и большая часть жилищ гномов, Фахадж и хозяин - Гелай, сын Бера и внук Маэга по прозвищу Кривой Топор - обговорили доставку образцов золотого песка в столицу. Фахаджу не хотелось войти в столицу со столь заметным доказательством на плечах. Среди грузов общины гномов, отправляемых в столицу, заветный мешок затеряется, как капля воды в реке. Где умный человек прячет камень? Правильно, в горах. Оба гнома удовлетворённо пожали друг другу руки, завершая беседу.
Утро следующего дня встретило их в пути, теперь груз покачивался на спинах вьючных лошадей, а караван увеличился до шестнадцати разумных и четырёх десятков ездовых животных. Командование над караваном принял на себя Фахадж. Как и положено охране каравана, восемь стражей бдительно охраняли разумных и ценный груз, предназначенный для продажи. Охранники, увешанные шаманскими амулетами от шеи до колен, молодцевато гарцевали впереди и по бокам каравана, за арьергардом бдительно присматривали духи самой Исхаг, впрочем, как и за авангардом.
Высоко в небе парил дух-хранитель Талгира, воплощавшийся в ястреба со светло-серым оперением - пока ещё небольшого, но вполне смертоносного хищника. Половину пути ястреб сидел на луке седла, прислонившись к сыну шаманки и подрёмывая в полглаза. Теперь же зоркий дух покачивался в потоках воздуха, наблюдая за степью и отслеживая малейшее движение в сторону каравана.
Всё было спокойно, и ястреб умиротворённо посвистывал с высоты, паря и изредка срываясь в стремительное падение. Он кружился в синеве неба, затем падал, распахивая крылья у самой земли и вновь взмывал, теряясь в разрежённом воздухе.
Талгир тряхнул заплетёнными в боевую косу волосами, хранитель щедро одарил его своими ощущениями от неистового полёта и свободы парить над степью.