К Председателю Думы обращаются офицеры и генералы с фронта тоже с самыми тревожными предупреждениями; к нему приезжают великие князья, брат Государя просит его как человека, "которому все доверяют", предупредить бедствие, надвигающееся на Россию, наконец одна из великих княгинь в присутствии своих сыновей предлагает М.В. взять на себя инициативу "устранения" Царицы. Все и все тянулись к Председателю Думы, но перед престолом Родзянко неизменно оказывался одиноким, потому что кроме него почти никто не решался говорить тех правдивых и смелых слов, которые тогда озлобляли Императора и которые Николай II вспомнил слишком поздно - когда после отречения он сказал генералу Рузскому: "Только один Родзянко говорил мне чистую правду".
Таким же одиноким оказался М.В. и вскоре после переворота: как раньше при Царе он не умел и не хотел льстить у престола, так и с приходом власти народа он не мог потворствовать толпе демагогией.
Родзянко пришлось подобрать выпавшую из слабых царских рук власть, но он ни минуты не думал ее узурпировать.
Член Думы и первый комендант Таврического дворца Б.А.Энгельгардт в письме после смерти М.В. вспоминает эти первые дни революции еще до отречения Николая II:
"В кабинете Председателя Думы собрался весь временный комитет. На председательском месте за длинным зеленым столом сидит Михаил Владимирович Родзянко, и на его, всегда уверенном, лице видны сомнения и тревога. Члены временного комитета в один голос настаивают на том, чтобы М.В. взял власть в свои руки. Ему говорят, что этого "от него ждет страна, что это его обязанность и от нее он не имеет права уклоняться".
"Что вы мне предлагаете, господа? - отвечает М.В. - Взять власть в свои руки - да ведь это прямой революционный акт. Разве я могу на это пойти..." Тщетно взывая к Царю, он еще тогда надеялся предотвратить бедствие, и только убедившись, что прежней власти не существует, что носители ее позорно бежали, он пытался остановить развал, но это уже была задача неосуществимая.
Когда все были опьянены революцией, М.В. оставался абсолютно трезв. В то время имя Родзянко произносилось с восторгом: толпа на улицах встречала его криками "ура", солдаты и рабочие, являвшиеся в Таврический дворец, прежде всего шли к нему, большинство общества превозносило его до небес, и выражения благодарности сыпались со всех сторон. Ему присылали благословения иконами, писали трогательные послания о том, что он "своим геройским поведением спас тысячи жизней", что если бы не он, "столица была бы залита кровью" и т.д.