Немало информации военные биологи приобрели и в связи с печальными событиями, случавшимися на острове Возрождения. Недалеко от бараков армейского персонала находится могилка молодой женщины с нечеткой надписью на камне. Это одна из первых жертв испытаний биологического оружия. Исследовательница погибла в 1942 году от сапа, от которого обычно умирают лишь после контакта с больными лошадьми и другими животными [10]. Само же кладбище на острове очень большое, однако для родителей погибших оно недоступно.
Здесь мы вынуждены подчеркнуть, что с самого начала советские врачи не полагались только на случайные события — отравления активно планировались.
Обратимся к документам, которые относятся к работам с ОВ.
С точки зрения теоретического обоснования важно письмо от 17 января 1930 года, с которым председатель НТК ВОХИМУ П. Г. Сергеев обратился от имени своего военно-химического ведомства к руководителю смежного военно-санитарного управления М. И. Баранову с предложением об осуществлении крупномасштабных испытаний ОВ на людях [213].
Из старого документа:
«Начальнику Военно-санитарного управления.
Об испытаниях на людях.
Необходимость испытания ОВ на людях ясна для всех…
Наконец, при биологических испытаниях средств защиты и нападения нередко контроль на животных дает сбивчивые результаты.
О необходимости перечисленных испытаний с целью ознакомления людей с ОВ при изучении военно-химических средств уже неоднократно докладывалось в Химкоме ВОХИМУ, но вопрос не двигается с места.
При рационально поставленных испытаниях опасность для людей имеется такая же, как при применении сильно действующих лекарств.
НТК ВОХИМУ, прилагая при сем проект инструкции и программу испытаний ОВ на людях, просит Военно-санитарное управление высказать свои соображения по данному вопросу.
Председатель НТК Сергеев
17 января 1930 г.»
Хотя письмо П. Г. Сергеева носило скорее формально-ритуальный характер (и задолго до, и многие годы после этого демарша в армии велись широкие испытания ОВ всех типов на людях вне зависимости от каких-либо решений и разрешений военных или гражданских медицинских органов), оно было показано всенародно известному наркому здравоохранения РСФСР Н. А. Семашко. Врач-нарком ничуть не засомневался, а лишь отметился на письме-обращении вполне благожелательной визой-резолюцией: «Вопрос нужно научно проработать и уточнить. 21.I.30 г.» [213]
За уточнениями дело не стало, и 16 февраля 1930 года ВСУ РККА направило в адрес ВОХИМУ РККА искомый ответ — согласие на проведение масштабных химических опытов на людях: «Применение испытаний ОВ на людях, не только в целях уточнения имеющихся выводов о действии ОВ на организм, но и в целях ознакомления личного состава Красной армии с ОВ и мерами борьбы с ними возражений принципиально не встречает» [214].