Скворцов Виталий Васильевич (1920–1989), генерал. Начальник института в Кирове в 1957–1973 годах. Данные о защите кандидатской и докторской диссертаций отсутствуют.
Смирнов Ефим Иванович (1904–1989), генерал-полковник, профессор. Окончил ВМА в 1932 году. В 1939–1947 годах — начальник Военно-санитарного (Главного военно-медицинского) управления. В 1947–1953 годах — министр здравоохранения СССР. Начальник ВМА с 1953 года. В 1955–1960 годах — начальник Главного военно-медицинского управления Минобороны. В 1960–1985 годах — начальник 15-го управления Генштаба Вооруженных сил СССР (на этом посту был удостоен в 1978 году звания Героя Социалистического Труда). Данные о защите кандидатской и докторской диссертаций отсутствуют. Академик АМН СССР с 1948 года.
Ураков Николай Николаевич, генерал, профессор. Был заместителем начальника института в Кирове. В 1982–2003 годах — директор института в Оболенске. Получил награду за биологическое оружие на основе Ку-лихорадки [10]. Данные о кандидатской и докторской диссертациях и обобщающих научных работах отсутствуют. Секретная докторская диссертация посвящена сочетанному действию на людей патогенных бактерий и вирусов [6].
Харечко Анатолий Трофимович, генерал, профессор. Работал в институте в Кирове. Начальник института Свердловск-19. Данные о кандидатской и докторской диссертациях и обобщающих научных трудах отсутствуют.
Такой вот получился мимолетный взгляд на истеблишмент биологической войны. И это лишь малая часть системы военно-биологического подполья — полный список был бы воспринят обществом слишком болезненно.
Ныне некоторые из светил ВБК высшей квалификации уже не с нами. Остальные ведут респектабельный образ жизни, именуют себя профессорами по классу «самой гуманной профессии». А вот военные мундиры они стараются по возможности не надевать — в них чаще все-таки ходят военные хирурги.
Что касается «ученых» гражданского звания, то немалое число из них извлекло выгоду из возможности заниматься не только защитной проблематикой биологической войны, но и обслуживать агрессивные наступательные инстинкты военных. Мы не называем их не потому, что они никому не известны. Просто по части биологической войны армия держала их чаще в своей прихожей, а у большинства из них не хватило мужества и иных качеств не соглашаться на такую унизительную роль. Впрочем, если быть до конца справедливым, то не следует забывать, что некоторые инициаторы генно-инженерного поворота начала 1970-х годов и их прямые наследники и сейчас продолжают извлекать выгоды, свалившиеся на них от тех давних дел. А есть и такие, кто находит выгодным агрессивно защищать возможность генетической модификации пищевых продуктов. Как будто можно верить этим людям без полного раскрытия генетических достижений на «боевом» фронте 1970–1980-х годов.