— Миша, за мной, не отставай! — Бросил я камраду, направляясь к подранку. Осторожно обхожу уже прекращающее гореть пятно, за которым обнаруживаю отсутствие твари. Это плохо, очень плохо! Если подранок уйдет, нет гарантии, что позже нас не подкараулит остаток стаи. Нужно искать.
— Камрад, слушай мою команду! — Обращаюсь к парню максимально серьезно, — остаёшься за главного. Охраняешь трофеи, при виде противника сначала стреляешь из ракетницы, затем спрашиваешь у того, что осталось, кто такой и чего надо. Все понятно?
— Да, дядь Федь, — растерянно ответил парень, — а вы куда собрались?
— А я выслежу, куда сбежала последняя тварь, её убить нужно, заодно прогуляюсь до нашего челнока, заберу всё, что осталось. Сейчас мы быстро перетаскаем оставшиеся трофеи в схрон и ты займешь там круговую оборону. Все понятно?
Вдвоем справились быстро. За десять минут все укрыли в камнях и я, на свой страх и риск оставив парня охранять наши богатства, пошел по кровавому следу твари, хорошо, что его не успело замести местным песком. Рана у собаки видимо была серьезная, потому что кровавая дорожка не обрываясь, тянулась прямо к скале, где скорее всего было логово.
Прошагав чуть больше километра, я увидел свою цель. Зверюга неуклюже, рывками, двигалась к одной ей известной цели. Одна лапа у нее отсутствовала, из обрубка сочилась кровь. Это надо же было так в слепую попасть удачно. Ещё раз подумал, что везёт мне теперь, ну просто сказочно, главное не хвалиться, чтоб не сглазить.
Передние лапы твари вдруг подломились и она рухнула, оставшись лежать. Я тоже остановился, присев за обломком скалы, не торопясь обнаруживать себя. И не зря, отлежавшись несколько минут, собака громко и протяжно завыла. Раз, другой, третий. После четвертого протяжного воя в ответ раздался подобный, исходящий откуда-то из скалы. А потом я увидел вход. Если бы не тварь, выскочившая из него, вряд-ли бы я заметил.
За первой собакой выскочила вторая, за тем третья, четвертая. Лишь когда они подбежали к раненому собрату, стало заметно, что эти гораздо меньше, примерно с крупную дворнягу. Пока они кружились вокруг раненой зверюги, наружу вылезла ещё одна собака, на этот раз крупная. Подойдя к лежащей на боку, она рыкнула на мелких, обнюхала раненую, выслушала от той жалобный скулеж, а затем завыла. Долго, протяжно, на высокой ноте. И столько тоски было в этом вое, что даже меня пробрало. Мелюзга подхватила вой старшей, окончательно нарушив привычное завывание ветра, наполняя пространство чуждыми этому миру звуками. Пора действовать! Положив плазмомёт на верх своего укрытия, я приблизительно рассчитал траекторию плазменного шара и коснулся активатором пускового отверстия. Промах, хотя и не сильный на такой дистанции, это было видно, пока снаряд был ещё в полёте. Поэтому я сделал ещё несколько выстрелов, стараясь накрыть всю поверхность, на которой находились собаки. Здоровая крупная псина, почуяв неладное, ухватила одного мелкого пастью и ринулась бежать в сторону логова, поэтому я перенес огонь на вход в него. Тварь накрыло в метре от спасительного укрытия, снеся начисто голову вместе с щенком, зажатым в зубах. Переведя раструб плазмомета обратно на подранка, я прекратил стрельбу. Щенки, видимо от испуга, не стали разбегаться, а наоборот прижались к раненому старшему, что и стало для большинства из них гибелью. Как минимум три прямых попадания в мелких и одно в подранка не оставили им шансов. Лишь последний щенок, жалобно поскуливая, полз на передних конечностях в сторону логова, оставляя за собой кровавый след от волочащихся внутренностей. Меня передёрнуло от получившейся картины. Пробежав вперёд, я навел на мучающуюся тварь раструб и выстрелил. Все!