– Помолчи, Чика! – оборвал я полковника – Вишь, у господина Шванвича целая теория родилась. Немедля как получил пинка под зад.
– Что за зверь эта теоря? – полковник похлопал уставшего коня по шее – Во благородные! Даже перед смертью умничают.
– Я собственно, уже все… – стушевался прапорщик – Что нужно подписать?
Вот эта добровольная сдача и сломала остальных офицеров. Только семеро отказались перейти на мою службу – остальные, включая генерала и полковника, дали присягу. Я понимал, что этот номер проходит только здесь, на периферии Империи. Лучшие военачальники сейчас на русско-турецкой войне и они себе руку отгрызут подписывать отказные письма. Но как говорится, на безрыбье и рак рыба.
Оказав помощь раненым и собрав ружья с амуницией, мы зашли в Юзеевую. Деревня была пуста. Не лаяли собаки, не мычали коровы. В большой, заброшенной мечети я приказал организовать госпиталь, в избе старосты – штаб. Тут кстати, квартировался Кар до начала боя. На столах еще лежали карты, валялись какие-то документы, стояли кубки с остатками рома. Похоже пили жженку.
– Караулы выставили. Солдатиков по палаткам разместим – докладывал Подуров – Обложим их лапником и будет ладно. Изб то всем не хватит…
– Не забудь офицеров по полкам разверстать – я устало сел на лавку, распахнул шубу. Перевел дух.
– Много убито?
– С пару сотен будет – тяжело вздохнул генерал – Еще сотни три поранено. У казачков поменее будет.
Хороший размен. С правительственной армией могло быть и побольнее.
В избу вошли Овчинников с полковниками. Рядом с ними шли Салават Юлаев и незнакомый азиат в богатом кафтане. На плоском, желтом лице двумя щеточками чернели узкие усики. Глаза хитрые, внимательные.
– Это князь Уразов – Овчинников представил азиат – Просится под нашу руку.
– Поздорову тебе царь-батюшка! – на чистом русском сказал Уразов, поклонился.
– И тебе здравствовать князюшка. Садись, не чинись. Ваня – я выглянул в соседнюю комнату, где расположилась моя походная канцелярия и телохранители – Похлядай здеся поснидать чего по-быстрому.
Было уже обеденное время, да и отметить победу стоило. Карты и документы быстро убрали со столов, сдвинули их. Почиталин принес несколько караваев хлеба, конскую колбасу, всякие соления и глиняные кружки.
– Царь-батюшка – Чика сделал умильные глаза – А может по случаю небывалой виктории мы по чуть-чуть примем? Душа просит!
Зарубин достал из под стола штоф с какой-то прозрачной жидкостью. Полковники и генералы одобрительно заворчали. Я тяжело вздохнул.
– Князь, вера то дозволяет хмельное тебе? – я посмотрел сначала на Уразова, а потом на Салавата.