– Так и есть – согласился казак, сидевший слева – Сердце кровью обливается, глядя на казни, что баре устраивают в деревнях, заживо запарывают…
– Отольются им наши слезы – зашумел десяток.
– Вот мы им ужо покажем!
– Веди нас в бой, Петр Федорович, мочи нет терпеть!
– Ждать осталось недолго, други – я поднялся на ноги, поправил ножны с саблей – Завтра все решится.
Но решится все должно было сегодня. На военном совете, который я собрал сразу после обеда. Один из горнистов, пойманных Иваном, продудел в рожок сбор и в шатре начали сходиться ключевые фигуры пугачевского восстания.
Первым пришел озабоченный полковник Подуров. Рассказал коротко, что лагерные крестьяне начали делать макеты пушек – к завтрашнему дню все будет готово. За ним в шатре появился шумный, чернявый, горбоносый казак лет тридцати аж с тремя пистолетами за поясом. Чика-Зарубин. Уселся с нами по-турецки на ковер, тут же начал шутить, сам смеяться своим побасенкам. Человек-оркестр.
Тихонько проскользнул внутрь Иван Почиталин. Разложил на столике бумаги, достал гусиные перья и походную чернильницу.
Четвертым персонажем пьесы стал еще один полковник. Максим Григорьевич Шигаев. Толстый, одышливый мужчина с красным лицом и окладистой, черной бородой.
– Все исполнил по воле твое царь-батюшка – сходу начал Шигаев.
Какие приказания отдавал «прежний» Пугачев я, разумеется, не знал, поэтому промолчал.
– Денег из трех крепостиц мы взяли две тысяцы, триста двадцать шесть рубликов. Золотом и серебром.
Присутствующие охнули. Казна была немалая. Пуд муки стоил пятнадцать копеек, ведро водки – 85 копеек.
– Все счел, скрепил мешки печатью казацкой, лежат они в твоей, батюшка, походной кибитки и охраняются строго. Слежу за сем.
Кибитка в качестве походного сейфа не показалась мне надежной затеей, но я опять промолчал.
– Второе. Пороховой припас. Двадцать три пуда. Сто сорок фузей. Свинца четыре пуда. Соль…
– Подожди про соль – я почесал шевелюру. Нет, с вшами надо что-то делать. Побриться налысо? А новые подданные поймут? Или вошебойку завести?
– Сто сорок фузей – я повернулся к Подурову – Почему не вооружаем крестьян?
– Каждый день по сто с лишним человек прибывает – сзади подсказал Иван.
– А учить строю их кто будет? – поинтересовался полковник – Офицеров ты сам приказывал вешать.
– Только тех, кто отказывался присягнуть – вступил в разговор Чика – Вон, сержант Неплюев, дворянчик туев, служит. Даже Ване указы помогал писать…
В шатер зашли еще двое. Глава моих гвардейцев – одноглазый Мясников и незнакомый казак с плеткой в руках. Последний оказался полковником Дмитрием Лысовым. Низкорослый, хитрый, с козлиной бороденкой – этот человек был одним из тех, кто покушался на жизнь Пугачева в 74-м году. Ударил его пикой после ссоры. Острие попало в кольчугу, которую Емельян носил под кафтаном.