Адэр забрался на подоконник и попытался открыть давно не мытое окно; стёкла затряслись, угрожая треснуть и осыпаться на голову осколками. Адэр посмотрел на одичалый сад, примыкающий к замку, и перешёл ко второму окну. Рамы нехотя отворились, и в комнату хлынул свежий воздух с примесью какого-то запаха. Нет, не запаха, а вкуса. Адэр ощутил его, как только покинул автомобиль. Тогда он решил, что долгая поездка в салоне, пахнувшем новой кожей, исказила обоняние. Но сейчас во рту ещё сильнее чувствовался непонятный привкус.
Послышались шаги. Прошуршала ткань, и всё затихло.
Адэр обернулся. У порога стояла девушка с собранными на затылке чёрными волосами. Фигуру скрывало серое платье простого покроя с глухим воротом и длинными рукавами.
Потупив взгляд, девушка присела.
Адэр щёлкнул пальцами:
— Смотреть на меня. — Обвёл комнату рукой. — Это что такое? Почему здесь грязно?
Девушка шагнула назад:
— Эта часть замка давно закрыта. Наместники и помощники жили в другом крыле.
— Ты не слышишь, о чём я спрашиваю?
— Слышу.
— А мне кажется, ты ни черта не слышишь. Я спрашиваю, почему здесь грязно?
— Я пытаюсь вам объяснить, а вы меня перебиваете.
Адэр уставился на простолюдинку. Из-за врождённого тупоумия она явно не понимает, кто перед ней.
— В этой комнате не собирались лет восемь, если не больше, — как ни в чём не бывало продолжила девушка. — Раньше заседали, но потом какой-то наместник сказал, что его удручает вид из окна, и приказал закрыть эту часть замка. Можно подумать, что вид на гараж или на пустырь чем-то лучше. Нет чтобы нанять садовника и любоваться видом. Но это ладно. Кое-кто даже надумал пустить сад на дрова, но, слава богу, поспал и забыл, чего хотел. Некоторым деревьям больше ста лет, настоящая реликвия.
— Ты, как я вижу, не знакома с этикетом, — произнёс Адэр, с трудом сохраняя остатки выдержки.
Девушка сморщила лоб:
— Чего?
— Ты должна молчать, пока тебя не спросят.
— Так вы же спросили.
— Ты должна молчать! — повторил Адэр, чётко выговаривая каждое слово.
Девушка вновь присела:
— Извините.
— Ты должна говорить: «Прошу прощения, мой господин».
— Прошу прощения, мой господин, — эхом прозвучал бесцветный голос.
— И разве ты не знаешь, что, прежде чем войти, принято стучаться? — цедил Адэр сквозь зубы.
— Прошу прощения, мой господин.
Чем ниже приседала незнакомка, тем выше поднимала голову ярость. Разнести бы всё к чёртовой матери, камня на камне не оставить. Или, на худой конец, запустить креслом в окно. Но присутствие плебейки мешало дать волю чувствам.
Адэр спрятал руки за спину, сжал-разжал кулаки: