Я протягиваю ему стопку листов, и он пролистывает их, не проронив ни слова.
– Мистер Бергстром, все хорошо? Я все правильно сделала?
Он кивает:
– Да, Джем. Это отлично.
Он смотрит на эти исписанные странички и молчит, молчит так долго, что такой тишины в этом кабинете раньше не бывало.
– Наверное, это немного грустная история.
– Да, – тихо произносит психолог и наконец-то поднимает на меня глаза. – Определенно.
Все закончилось тем, что после школы Дикси просто ушла вместе с Лией, забрав с собой письмо. Ночь она провела у подруги, а я в это время пыталась разубедить себя в том, что все это – изощренная, тщательно спланированная ими месть. Они ведь прекрасно знали, как я хотела его прочитать. Уже глубокой ночью я краем уха услышала, как хлопнула входная дверь.
– Джем?
Поняв, что это мама, я притворилась спящей.
Наш дом встречает утро субботы непривычной тишиной. Дикси возвращается около полудня. Мама все еще спит, а я делаю домашнюю работу. Дикси кладет злополучное письмо на стол прямо передо мной.
Отцовский почерк сложно разобрать – крохотные, тонкие буквы, склоняющиеся вправо.
Привет, Дикс.
Я пытался дозвониться тебе, но, кажется, ты сменила номер. На электронную почту тоже не дописаться. Надеюсь, что ты хотя бы не переехала и получишь это письмо. Ты пытаешься скрыться от меня или что? Ха! Неважно. У меня хорошие новости – по крайней мере, для меня. Я возвращаюсь в Сиэтл. После того как я переехал и все такое, я понял, что получил новый старт, новые…
– Что это за слово? – спрашиваю я, протягивая письмо Дикси.
– Мечты. Новые мечты.
Порывшись в своей сумке, она присаживается напротив меня. В ее руках – маленький сверток с буррито. Я уже было собираюсь попросить половину, но Дикси меня опережает:
– Это тебе. Я свой уже съела.
Положив буррито перед собой, я возвращаюсь к письму.
...новые мечты. Но Дикси, представь себе, здесь все по-другому! Здесь нет озер и рек, нет гор, а летом стоит адская жара. И люди – сплошь придурки, куда ни глянь. Так что я решил вернуться. Мои старые мечты были куда лучше новых, как оказалось. Мне не хочется этого говорить, а то выглядит так, будто я отчитываюсь перед собственным ребенком, но я в завязке. Уже давно. Я очень хочу увидеть тебя и твою сестру. Но не говори ей, пожалуйста, что я приезжаю. Она точно будет переживать. Ты же знаешь, какая она. Я хочу, чтобы она увидела, каким я стал, прежде чем начнет осуждать меня. Маме тоже ничего не говори: я хочу сделать ей сюрприз. Пусть это будет наш маленький секрет.
Я пытаюсь разобрать следующее предложение, в котором он пишет что-то о маме, и оно заканчивается вопросительным знаком.