Но почему я не чувствую того же восторга, что и Дикси? Я пытаюсь сфокусироваться на этой удивительной, непривычной мысли о том, что теперь, открывая холодильник, мы будем видеть не пустые полки, а еду, много-много еды, которой хватит на несколько недель. Пытаюсь думать о том, как здорово, что отец все еще помнит, что я люблю. Но чем больше продуктов летит в корзину, тем мрачнее я становлюсь, будто эта гора коробочек и пакетов отбрасывает на меня большую и очень печальную тень. Все кажется мне неправильным. Все идет не так, как должно. Мы же не в каком-то дурацком шоу из телика, где главный приз – поход в магазин с возможностью купить все, что ты захочешь. Почему заботливый, внимательный отец, покупающий нам поесть, это событие и праздник, вроде Рождества или поездки в Диснейленд? Почему то, что мы с Дикси всегда должны были получать по праву, доставалось нам так редко? Мы всегда имели право на поддержку. Кто-то должен был заботиться о нас, следить за тем, чтобы у нас все было в порядке и дома, и в школе. Кто-то должен был следить за тем, чтобы мы вовремя ложились спать и не оставались одни дома ночью. Кто-то должен был помогать нам и давать нам советы, и эти советы уж точно должны были быть получше, чем «Никогда не ездите в Техас».
Я двигаюсь вслед за тележкой дальше и дальше, словно во сне, и останавливаюсь, только когда кассир пробивает все наши продукты. Общая сумма близится к четырем сотням долларов, и я внутренне сжимаюсь, представив, как разозлится отец, как нам придется возвращать все назад. Но, к моему удивлению, этого не происходит. Отец молча протягивает кассиру наличные, и я отчетливо понимаю, что не хочу даже думать, откуда у него такие деньги.
Мы отправляемся домой на такси, забив продуктовыми сумками весь багажник. Дикси устраивается между нами. Прижавшись к отцу, она берет его под руку и склоняет голову ему на плечо. Поморщившись, я прислоняюсь к двери.
Ужин они готовят вместе. Папа решил приготовить мясной рулет, макароны с сыром и зеленые бобы. На десерт – шоколадный пирог.
– Самый лучший ужин, – говорит он, – тот, что приготовлен дома.
– Но мама – вегетарианка, – пытаюсь напомнить ему я, когда он откладывает овощи в сторону. Как будто мясо на столе – самая большая проблема, которая ждет нас, когда мама вернется домой.
– Она может просто не есть мясной рулет, вот и все.
Дикси протискивается мимо меня, неся в руках по банке чили.
– Могла бы и поблагодарить его, вообще-то, – цедит она сквозь зубы.
Объявив, что я отправляюсь делать домашнюю работу, я выскальзываю из кухни, прихватив с собой пачку арахиса, которую я планировала убрать на полку в кухне. Прикрыв дверь в комнату, я набрасываюсь на орехи, проглатываю их горстями, едва успевая дышать.