– Ты думаешь, что он торгует наркотиками?
– Да какая разница, чем он торгует. Ты серьезно можешь представить, что он заработал это? В смысле, на обычной, нормальной работе? В нашей семье так не бывает.
Сестра с отстраненным выражением лица поправляет съехавшую набок пачку банкнот:
– Уверена, у него есть объяснение.
– О да, объяснение у него точно есть.
Я опускаюсь на кровать, почти задыхаясь от волнения, и смотрю на Дикси. Она смотрит куда-то мимо меня остекленевшим, отсутствующим взглядом. Проходит несколько секунд, прежде чем она наконец-то наклоняется и начинает медленно складывать купюры в рюкзак:
– Ладно, я ничего не расскажу. Но что мы теперь будем делать?
Я выдыхаю с тайным облегчением. Сработало.
– Дай подумать.
Присев на подоконник, я устремляю взгляд в открытое окно. Тяжелый утренний туман укутал стекло блестящим покрывалом капель. Где-то далеко, во влажном, плотном сумраке, проносятся машины, раздаются чьи-то голоса, глухо, словно за стеклом. Что ж, у меня получилось. Я отговорила Дикси рассказывать все родителям, и теперь она готова следовать за мной, как в детстве. Всё снова на своих местах. Единственное, что меня беспокоит, – время. Как быстро отец вернется за деньгами? Сколько времени у нас есть на разработку идеального плана? И как разработать этот самый план, если я абсолютно измотана и мой мозг не способен думать ни о чем, кроме сна?
– Здесь просто дохрена денег, Джем.
– Знаю.
Я молча смотрю на рюкзак. Интересно, что бы я сделала, если бы нашла его в одиночку?
– Давай пока вернем все под кровать, как было. Только ничего не говори отцу.
Дикси сидит, прижав колени к груди:
– Джем, может, он хотел отдать эти деньги нам? Может, он и правда их заработал и хотел о нас позаботиться? Он же купил нам еды на деньги из этого рюкзака, верно?
Я поднимаю глаза на сестру и снова вижу маленькую девочку из своего прошлого. Я вижу ее лицо, слышу ее голос. Голос маленького ребенка, так отчаянно надеющегося получить то, что принадлежит ему по праву с самого начала.
– Все может быть, – отвечаю я, моментально превращаясь в заботливую старшую сестру, которой нужно срочно успокоить младшую. – Но ничего ему не говори, хорошо?
Я засовываю рюкзак обратно под кровать.
– Я не скажу. Обещаю.
Поднявшись с колен, Дикси возвращается в кровать и забирается под одеяло.
Выключив свет, я ложусь поверх одеяла и молча смотрю на потолок прямо перед собой. До подъема остается около двух часов. Я чувствую страшную усталость, но понимаю, что спать нельзя. Мне нужно убедиться в том, что Дикси не позвонит и не напишет эсэмэску отцу, тем более не пойдет рассказывать все маме. Несмотря на то что сестра дала мне обещание и на то, какой взрослой, умной и зрелой она себя считает, когда дело доходит до родителей, она превращается в ту самую маленькую сестренку, какой я всегда ее знала, доверчивую, хрупкую и ранимую. В девочку, побыть которой у меня никогда не было шанса.