— Сядь, ты слишком высокий, — приказала я, пытаясь не нервничать и стягивая его свитер. — Надо убрать пули, они не дают твоей регенерации срастить раны. Если оставить, то кожа нарастет вокруг, придется вырезать, я уже видела такое. Надо вытащить.
Ян посмотрел на меня через плечо. Выражение его лица я понять не смогла. Встряхнулась и решительно подцепила ногтем одну пулю, пытаясь выковырять ее из кожи. Свинец был скользким, и зацепить его никак не удавалось. Я выругалась, выдохнула и снова уцепилась кончиками пальцем. Выдернула. Отбросила. Пуля звякнула о мелкий камушек. Ян подобрал ее, повертел в ладони.
— Больно? — жалобно спросила я.
— Нет.
Врал. Я точно знала, что это больно. Да, в отличие от обычного человека, Ян не умрет, но ему точно больно. Я закусила губу, поняв и еще кое-что. У Яна все еще человеческие реакции. Он мыслит как человек, а не странник. И закрыл он меня тоже как человек, раньше, чем осознал, что эти пули его не убьют.
Из-за человеческих реакций у большинства новичков низкие показатели на полигоне, инстинкт самосохранения сильнее всех остальных, люди просто не могут заставить свое тело лезть в пекло.
Но, кажется, именно человеческое мышление и воспоминания делают Яна тем, кто он есть.
Остальные пули вытащить удалось быстрее, они не засели так глубоко в мышцах. Кровь на глазах сворачивалась в ранах, кипела пеной.
— Завтра будешь чувствовать себя, как с крепкого перепоя, — тихо сказала я, проводя рукой по его спине. Наискосок ее разделял кривой шрам, застарелый, белесый. Кожа теплая… И сама спина такая широкая, загорелая, с литыми сильными мышцами, напряженными под моей ладонью…
Я одернула ее, будто обожглась.
Ян повернул голову.
— Почему?
Не сразу сообразила, о чем он спрашивает.
— Из-за ускоренного метаболизма, — сипло сказала я. — Продукты распада и мертвые клетки не успевают так скоро выводиться… надо пить побольше воды…
Запнулась, пойманная в плен его взглядом. Он смотрел снизу-вверх — тяжело, дико, чувственно. Я видела желание в его глазах. Оно билось там, за золотом искр, которых становилось все больше, за расширенными зрачками, за темнотой, таящейся в самой глубине.
— Это тоже из-за метаболизма… — пробормотала я, испугавшись этой паузы — такой манящей и ощутимо наполненной возбуждением. — И еще адреналина… Так бывает у тех, кто подвергся смертельной опасности, я знаю…
Он сжал зубы и медленно поднялся. Я отступила назад, облизала губы, не сводя с него испуганного взгляда. Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать, в теле разлилась такая слабость, что казалось — упаду. Ян сделал шаг и прижал меня к камню. Его свитер остался на траве, и тело, впечатывающее меня в дольмен, было таким горячим.