– Книжки интереснее всех этих игр.
– Ты просто никогда не пробовал.
– А мне и не нужно. – И Алекс показал язык, чем, как думал, поставил точку в их диспуте.
Элиза же только рассмеялась. Заливисто. В голос. И смеялась так до тех пор, пока со стороны высоких зарослей в восточной половине внутреннего двора приюта не прозвучал пронзительный девичий визг.
Не заигрывающий или веселый, а отчаянный. Полный страха. Лишенный всяческой надежды.
– Помог… – внезапный крик тут же заглох в глухом, далеком мычании.
Алекс уже слышал такое.
И поэтому, когда Элиза повернулась на звук и сделала шаг в направлении, откуда доносились крики, он схватил ее обеими руками за запястье.
Справочник упал на землю, и порванные страницы разлетелись по ветру.
– Не надо, – с мольбой в голосе произнес Алекс, – прошу, не ходи туда.
Элиза выглядела строгой. Такой строгой, какой мальчик еще никогда ее не видел. Она наклонилась и высвободилась из хватки. После чего взяла его за плечи и заглянула прямо в глаза.
– Если рядом творится несправедливость, Александр, и ты в силах ее остановить, но не сделаешь этого, то сам не заметишь, как вскоре станешь причиной другой несправедливости.
И она ушла.
Мальчик остался стоять один посреди разлетевшихся листов бумаги.
Он должен был пойти за ней.
Побежать.
Но не мог.
Не мог сдвинуться с места.
Потому что ему было страшно.
* * *
Алекс вынырнул из своих покрытых пылью и плесенью, запрятанных воспоминаний только в момент, когда в салоне автобуса кроме него и водителя больше никого не осталось.
Они уже успели доехать по пробкам до Музея естествознания. Весьма габаритное здание, контрастирующее своим фасадом из белого камня с хромом и сталью взлетающих под облака небоскребов.
Построенное в греческом стиле, с колоннами и лежащим на них треугольником козырька, у которого наверняка имелось свое красивое и сложное название, которого Алекс не знал.
– Здесь останешься или пойдешь? – Водила пытался открыть контейнер с обедом, но у него никак не получалось.
Алекс же скрипнул зубами от боли. Сигарета догорела демон знает когда и успела обжечь ему пальцы.
Он поднялся с места и пошел на выход, по пути обронив:
– Дура…
– Кто? – чуть опешил водитель.
– Кошка. – Алекс вышел на улицу и зажег там очередного ракового солдатика.
– Какая?
– Та, которую я пытался украсть.
– Зачем?
– Она сожрала хозяйскую сережку.
– Почему?
– Потому что – дура.
Водитель замолчал, а потом философски выдал:
– Логично.
– Вот и я о том же. – Алекс засунул руки в карманы брюк и поплелся следом за процессией студиозусов, уже поднимающихся по мраморной лестнице, ведущей в музей.