— Вы неизбежно погибнете. Вместе с шайкой проклятых гибеллинов, готовых предать что и кого угодно! Вы все умрете, как самый мерзкий среди вас — Фридрих, умерщвленный своей же ненасытной плотью!
— О чем вы?
— Этого Антихриста убил его же незаконнорожденный сын Манфред, желая получить корону и земли отца. А ведь папа Иннокентий уже пообещал короновать его королем Сицилии!
— Лжете! — в ярости воскликнул Данте. — Манфред был добрым и честным королем. Лишь ваши лживые лакеи именуют его отцеубийцей. Это подлая ложь!
— Да что вы-то знаете о случившемся еще до вашего рождения, когда ваше появление на свет было лишь туманной возможностью среди неисповедимых путей Господних?! Что вы знаете о Святой Церкви, которая стояла и будет стоять во веки веков?! Фридрих убит по тому же дьявольскому наваждению, по которому его родила в Ези блудница из Альтавиллы!
— Если все так, как вы говорите, для меня это большая честь, — презрительно бросил кардиналу Данте. — Выходит, такому ничтожному человеку, как я, посчастливилось стать частью эпохального замысла.
— Не обольщайтесь. Мы знаем, что сейчас у вас и ваших сообщников дела идут не очень гладко. И вообще, золото Фридриха нужно вам гораздо больше, чем он сам. А ведь, кажется, змея действительно оставила после себя золотые яйца, и кто-то знает, где их найти.
— Вам это тоже интересно?
Акваспарта навострил уши:
— Это золото по праву принадлежит Церкви. С его помощью она выполнит возложенную на нее Всевышним задачу — умиротворит всю Италию под властью святого папы Бонифация. Отдайте нам это золото, и наше прощение окропит вас, как живительная струя святой воды, а Церковь заколет тучного тельца, дабы отпраздновать возвращение в ее лоно блудного сына!
— Теленок за сокровище? Не маловато ли? Впрочем, это вполне в духе алчного Бонифация!
— Наглец! Богохульник! Вы ни во что не верите!
— Я верю в единого Бога, который движет всем, пребывая в вечном покое. Царствующего и единого в трех лицах. Познаваемого не доказательством, а верой и озарением.
Кардинал саркастически рассмеялся:
— Под этим подписались бы и патарин[44], и альбигоец. А может, то, что о вас говорят, правда?
— И что же обо мне говорят? — с равнодушным видом спросил поэт.
— Что в Париже вы черпали свои знания из очень странных источников. Что вы учились даже у магометан. Например, у Сиджери[45].
— Сиджери из Брабанта не магометанин.
— Но он был поклонником Аверроэса![46] Разве этого мало?!
Данте пододвинулся к кардиналу и приподнялся на цыпочки так, словно хотел облобызать ему щеку.
— Лучше свет язычников, чем потемки вашей дремучей глупости, — прошептал он на ухо Акваспарте.