Данте. Преступление света (Леони) - страница 40

Монерр усмехнулся и остановился:

— Совершенно верно. Я бывал в таких землях, где всего лишь один час опоздания равносилен смертному приговору. В пустынях, где надо успеть добраться от одного оазиса до другого. В землях, кишащих язычниками, где наши укрепления находились ровно на расстоянии дневного перехода. Стоило человеку чуть замешкаться в тех краях, и он становился легкой жертвой неверных в ночном мраке. Там мы ездили вдвоем на одном коне, чтобы второй мог отдохнуть для дальнейшего пути.

— В каждой земле свои опасности, — пробормотал Данте. — Вы ведь знаете, что случилось с одним из постояльцев, живших под одной крышей с вами.

— С декоратором Брунетто? — кивнув, уточнил Монерр. — Я часто видел, как он разглядывает свои чертежи.

— Он был не декоратор. И звали его не Брунетто. Убитый — Гвидо Бигарелли — величайший скульптор нашего времени.

Француз ничем не выдал своего удивления.

— А вы об этом не подозревали? — настаивал поэт.

— Нет. Но путники часто скрывают, кто они такие на самом деле. По разным мотивам.

— По каким, например?

— Чтобы не попасть в руки к властям, если те настроены к ним враждебно. Или чтобы не попасться в лапы злоумышленников, если у них с собой нечто ценное.

Данте поджал губы и задумался. Бигарелли был убежденным гибеллином — сторонником императора, и во Флоренции, где правили сторонники римского папы — гвельфы, он вполне мог скрывать свое настоящее имя по политическим мотивам.

— Возможно… Возможно, дело было именно в этом, — продолжал Монерр.

— В чем? — встрепенулся Данте.

— Вечером накануне убийства я столкнулся с ним, поднимаясь к себе в комнату. Он стоял на лестнице вместе с толстым купцом Риго из Колы. Они о чем-то оживленно разговаривали, но, увидев меня, тут же замолкли. Однако я расслышал их последние слова.

— О чем? О чем же они говорили?! — воскликнул Данте, невольно сделав шаг к французу.

— О золоте, мессир Алигьери. О горах золота, и о том, что его можно получить, только заключив свет в кольцо.

— В каком смысле? — удивленно спросил поэт.

— Не знаю, — пожал плечами Монерр. — Ничего больше я не слышал… Догадывайтесь сами, — с легкой иронией в голосе добавил он. — Ведь мудрец здесь вы, а я — простой астроном.

осле разговора с французом Данте не покидало беспокойство. Он все больше и больше убеждался в том, что убийство имеет отношение ко всем, кто, казалось бы, случайно оказался на постоялом дворе «У ангела».

Поэта не покидало ощущение, что этих людей — таких разных по характеру, манерам и даже по внешнему виду — что-то связывает, но он не мог понять, что именно, кроме того, что все они были чужестранцами и утверждали, что во Флоренции только проездом.