Поэт воспользовался передышкой, чтобы получше рассмотреть толпу вокруг себя. Она была какая-то не такая, как в первый раз. Известие о чудесной реликвии явно быстро распространилось по всему городу. Теперь вокруг поэта мелькали не только грубые лица простолюдинов и их серые одежды, но и разноцветные одеяния дворян и членов богатейших купеческих гильдий.
К самому алтарю пробилось множество больных и увечных. В одном углу поэт заметил темные одежды нотариуса, а рядом с ним белели зловещие рясы двух доминиканцев.
Поэт машинально спрятался за колонну. Тут могла появиться и инквизиция; известия о чуде, несомненно, вышли за пределы стен маленького аббатства!
В этот момент из задней двери неторопливым величественным шагом вышел монах Брандан. Двое мужчин несли за ним реликварий. Все произошло, как и в первый раз, но теперь толпу обуяло еще большее нетерпение. Она почти безумствовала. Уже повидавшие чудо были очень возбуждены; те, кто о нем только слышал, сгорали от нетерпения увидеть проявление Божественной Благодати, снизошедшей в кромешный ад их повседневного существования.
Тем временем реликварий открыли, и перед взглядами любопытствующих заблистала восковыми оттенками кожа Антиохийской девы. Через несколько мгновений, словно по команде монаха, дева медленно приподняла веки. Сначала заблестели белки глаз, потом появились голубые зрачки. Данте восхищался работой механизма, наверняка спрятанного в голове девы. Лишь очень совершенная машина могла так идеально имитировать медленное движение век. Если этот механизм действительно изготовил Аль-Джазари, он заслужил свою славу. Заслуживал он за это приспособление и проклятия…
Внезапно Данте заметил в поведении механической куклы что-то новое и совершенно неожиданное. Ее нежная грудь дрожала, словно ее наполняли воздухом легкие. Казалось, Антиохийская дева действительно часто дышит, ощущая тревогу и беспокойство собравшейся толпы.
— Святую Землю Палестины слишком долго попирает пята язычника! — стала монотонно вещать Антиохийская дева. — Разве вы не слышите плач тех, кто, как и я сама, дорого заплатили за верность Господу Богу?!
При этом она обвела глазами толпу и простерла руку к безмолвствующему монаху.
— Разве вы не слышите глас Божий, призывающий нас устами святых угодников освободить землю, в которой родился и пострадал Иисус?!
Монах торжественно склонил голову.
— Беритесь за оружие и идите в Святую Землю! Жертвуйте на этот поход! Собирайтесь под знамена Христовы, пока еще не поздно и ваши души не ввергнуты в адское пламя за леность и нерадивость! — возопила реликвия страшным голосом.