– Кого мы ждем на этот раз, Катерина Сергеевна? – спросил Данилов. – Мэра? Президента? Министра?
На его памяти срочные вечерние административки объявлялись только по случаю приезда высоких гостей, которые обычно оповещают о своем визите накануне, во второй половине дня.
– Неприятностей мы ждем! – сухо ответила секретарь главного врача и отключилась.
Неприятности – это не новость, Данилов их ждал постоянно.
– Вы не знаете, Ирина Романовна, что сегодня произошло в больнице? – спросил он.
– Да ничего особенного, – пожала плечами Пак. – Разве что один придурок пытался сбежать из отделения по пожарной лестнице, но внизу был принят охраной. Ни о чем другом я не знаю.
– Пойду Альбину Раисовну спрошу, – сказал Данилов, выбираясь из-за стола.
Собственно, старшей медсестре можно было бы и позвонить, но хотелось избавиться от Пак таким образом, чтобы не обидеть ранимую девушку. А то еще, чего доброго, передумает и откажется выходить завтра во вторую смену.
Гайнулина тоже ни о чем чреватом неприятностями не слышала.
– Наверное, главный получил очередной суперважный приказ из департамента, – предположила она. – Они бы так комбинезоны нам слали, как приказы.
– А что, проблемы с комбинезонами? – удивился Данилов.
– Проблем нет, но большой запас всегда хочется иметь, – ответила Гайнулина. – Когда всего много, спишь спокойно.
– Ага, – усмехнулся Данилов. – Нахватаем всего-всего и много-много, а потом не будем знать, что со всем этим делать, когда пандемия закончится.
– Владимир Александрович, о чем вы? – Гайнулина всплеснула руками. – Человечество вступило в эру контролируемых пандемий. Это навсегда! Сейчас – коронавирус, потом – собачий грипп какой-нибудь, потом – снова коронавирус. Я мужа своего несколько лет подряд пилила, чтобы кладовку от хлама освободил, а сейчас в кладовке чисто, стеллаж новый стоит, и продукты на всех полках. Даже до моего мужа дошло, что жизнь изменилась!
Муж Гайнулиной в рассказах жены представал личностью загадочной и неоднозначной. То она говорила «с этим даже мой муж не справился бы» или «этого даже мой муж не знает», то «даже до моего мужа дошло».
От мысли о эре контролируемых пандемий Данилову стало грустно. Он вернулся к себе в кабинет и до начала «административки» занимался бумажной текучкой.
Настроение главного врача считывалось моментально. Если Валерий Николаевич сидит, откинувшись на спинку своего кресла, значит он пребывает в благостном расположении духа. Если же он подался вперед и обе руки лежат на столе, значит – чем-то рассержен. Ну а если подбородок кулаком левой руки подпер – жди грозы.