Но как бы там ни было, боль говорит о том, что ты еще жив. Ты до сих пор здесь. Посреди ночи они переводят тебя в палату, и там по крайней мере тебе удается спать урывками по полчаса, пока ты наконец не замечаешь дневной свет, бьющий из окон в конце бокса; тогда они помогают тебе сесть и дают немного попить.
— Чай, тост. Как вы себя чувствуете?
— Обалденно.
Доктор говорит, с тобой все в порядке. Ничего не сломано. Одни ссадины и синяки. Тебя оставляют под наблюдением из-за черепно-мозговой травмы, но если будешь держаться бодрячком, отпустят домой.
«Домой», — думаешь ты. У тебя никогда его по-настоящему ведь и не было, этого дома.
Болеутоляющие, которые они тебе дали, начинают выветриваться, благодатное онемение спадает, и остается только глухая боль и покалывание в затылке. Ты медленно садишься в надежде увидеть медсестру, но вместо этого обнаруживаешь высокого молодого человека, который стоит у медсестринского поста.
Он смотрит на тебя.
Заметив, что ты встал, подходит и оказывается каким-то странным образом знакомым, будто привидение, кто-то, встреченный тобою во сне. А потом ты понимаешь, что у него глаза Джима, такая же, как у друга, кривая улыбочка и светлые волосы Сары.
— Луис, — произносишь ты.
Он улыбается в ответ.
Словно его присутствие недостаточно удивительно само по себе, подойдя к кровати, Луис протягивает тебе руку.
— Твое лицо выглядит не очень, — говорит он.
— Ну да, — отвечаешь ты.
— Вчера ночью ко мне приезжали полицейские, — произносит он. — Когда они уехали, я хотел отправиться прямиком домой и увидеть маму с Китти.
— Их отвезли в отель, — говоришь ты. — На ферме до сих пор полиция.
— Да, к тому же я слишком трусил, — говорит он, потирая лицо рукой. — Как они?
Если сказать правду, думаешь ты, сможет ли он ее вынести? Нужно ли тебе тыкать его носом, говорить, что нет, вероятно, конечно, он и не виноват в том, что его друг оказался чертовым психопатом, однако если бы сам не вел себя как капризный мальчишка последние три года, то, возможно, и заметил бы, к чему идет дело?
— По-моему, еще рано говорить, — отвечаешь ты.
— Уилл позвонил мне как гром среди ясного неба, — рассказывает он. — От него три года не было ни слуху ни духу. Сначала я не понял, кто это, а потом он начал говорить, что у мамы появился новый парень, что ты с ней съехался. И что ты — ну, знаешь… Как ты это там называешь.
По какой-то странной причине это вызывает у тебя смех. Голова раскалывается. Теперь все кажется далеко не таким важным.
— Ну, что бы он там ни сказал, наверное, в его словах была доля правды. Только я не мальчик по вызову, я массажист. Ну а вообще, больше не собираюсь заниматься такого рода работой.