Кряжистый всадник, единственный среди кочевников в отороченной мехом шапке, властно махнул рукой, и кочевники опустили луки. Он с любопытством разглядывал метавшегося в сотне шагов Фелума, не забывая посматривать и в сторону отряда Халита. Как будто чувствовал — как раз от этих, совсем не похожих на воинов, гауров надо ждать беды. И не ошибся.
Керсу удалось быстро справиться с усталостью шамана — тот уже дышал ровно, а землистого цвета лицо вновь приобрело характерный для степняка оттенок вечного загара. Казалось, даже морщин на нём стало меньше. Маг тоже выглядел теперь иначе — точным в движениях, спокойным и уверенным. А главное, уже сплетал какое-то заклинание. Серхио чувствовал, как воздух вокруг буквально загустел, и, хотя дышать можно было по-прежнему свободно, сделать шаг удалось с заметным усилием. Словно приходилось идти по горло в воде против сильного течения. И поток, наконец, добрался до кочевников…
Всадник в шапке узнал Чужака. Как можно забыть гаурского мага, прожившего в юрте предателя-шамана два года? Это он уничтожил половину воинов и убил хана в горах! Это из-за него кара-маули потеряли почти всё, и началась резня в степи! Но теперь ему не уйти! Командир преследователей выкрикнул имя ненавистного чародея с яростным торжеством — голова Чужака вернёт былое могущество племени, и власти кара-маулей вновь никто не посмеет противиться. А имя того, кто принесёт трофей в юрту вождя, запомнят навечно. Даже великие предки будут завидовать новому герою!
Из-за спины командира в переднюю линию преследователей выдвинулся кочевник с огромным луком. Ловко выдернул из колчана внушительных размеров чёрную стрелу, натянул тетиву… Серхио неожиданно понял, что заклинание Халита по непонятной причине на него не действует — движения всадника по-прежнему были быстрыми и чёткими. А на что способно грозное оружие степняков в отряде хорошо знали из рассказов мага-изгоя. Испанец посмотрел на мага, но встретился взглядом с колдуном кара-маулей. Тот как будто знал, что сейчас тревожит этого странного гаура, сумевшего преодолеть губительную силу Спящего.
— Я ждал беды, — прошептал шаман, — и наложил заклинание не только на стрелы, но и на лучников. Думал, это поможет справиться с врагами, но воины бьются между собой. Предки наказали нас безумием.
Он опустил голову и добавил:
— Чужак сейчас слишком слаб, чтобы рассеять заклинание…
Испанец оценил расстояние до Халита и сжался в комок, готовый оттолкнуть мага, как только лучник отпустит тетиву. А степняк выцеливал жертву тщательно, не торопясь — как будто точно знал, что гаурский чародей не сможет ему помешать. Эта самоуверенность его и сгубила.